Конец фильма, или Гипсовый трубач

— Адрес? Нет. Но телефон Киры я сам ей дал, когда не предполагал еще, что буду изучать английский по альковной методике. Ну, а выяснить адрес абонента, имея номер, пустяшное дело. И вот тут началась роковая цепочка совпадений. А Сен-Жон Перс учит нас: «Если черт — в деталях, то Бог, конечно, в совпадениях!» Во-первых, занятий в тот день не предполагалось. Однако проезжая мимо Кириного дома, я притормозил. В Москве стояла жуткая жара, хотелось пить да и есть тоже. И я совершенно спонтанно решил на часок заскочить: наши отношения к тому времени достигли такого градуса, что сделать это можно было запросто, без звонка. Она открыла дверь, расцвела от нечаянной радости. Правда, у нее был…

— Мужчина! — обрадовался Кокотов.

— Какой вы испорченный! У нее был ученик, абитуриент с лицом любознательного дебила. Она его сразу выставила, а мое желание после жаркой улицы принять душ истолковала по-своему, переодевшись в полупрозрачное кимоно, подаренное ее бабушке, кажется, женой японского посла. Кстати, за ненормальную дружбу с послами Сталин бабушку посадил. Представляете, дедушка рулит тяжелой отраслью, а бабушка сидит. Суровые времена! Но справедливые: не бери подарков от послов. Итак, после душа, в махровом халате ее не вернувшегося мужа, я с аппетитом закусывал, а она хлопотала и, согласно рекомендациям охмурительного учебника, все время роняла что-то на пол и нагибалась, распахивая кимоно, надетое на голое тело… И тут, вы не поверите…

Жарынин дрогнул голосом и отер с лысины пот. Видимо, несмотря на минувшие годы, воспоминания о том давнем событии угнетали его природное жизнелюбие.

— Ну, и что же случилось? — нетерпеливо спросил Кокотов.

— Пойдемте-ка лучше обедать!

14. БРОНЕПОЕЗД ТРОЦКОГО

По пути в столовую соавторы заметили Ящика, выскользнувшего из кабинета Огуревича. Морщинистое лицо ветерана было сурово-непроницаемо, словно на лоб ему шлепнули штамп «Совершенно секретно». В руках старый чекист нес машинописную страничку, но увидев их, быстро спрятал за спину. Обычно разговорчивый, он лишь коротко поздоровался, похвалил погоду и, пожаловавшись на поясницу, ушаркал на задание.

— Какой же он идиот! — воскликнул Жарынин.

— Кто-о?

— Ельцин!

— Почему?

— Надо было строительство капитализма в России поручить КГБ, а не младшим научным заморышам. Чекист борозды не испортит! Эх, как бы мы сегодня жили!

Едва они вошли в столовую, разбег ложек замер, смолк треск искусственных челюстей, зато пронесся шепот одобрения, и десятки морщинистых лиц повернулись к Кокотову, как подсолнухи к светилу. Иные старушки игриво перешептывались, делясь с товарками древними шалостями, а старички поощрительно хихикали, поминая свои победы над уступчивыми недотрогами времен «оттепели». Необъятная Галина Ивановна смотрела на «Похитителя поцелуев» с немым восторгом. Андрею Львовичу не оставалось ничего другого, как придать физиономии выражение отстраненной пресыщенности, а плечам и походке — вид утомленного мужского могущества.

— Не изображайте из себя Казанову после инсульта! — ревниво шепнул игровод.

К ним подсеменил комсомольский поэт Бездынько:

— Разрешите прочесть стихи!

— Про Стаханова?

— Да.

— Уже знает! — Жарынин отсек приставалу жестом пресс-секретаря.

— А если я прочту стихи на суде?

— Про Стаханова?

— Нет, про Ибрагимбыкова.

— Попробуйте, — полуразрешил режиссер.

Ян Казимирович страшно обрадовался соавторам, даже вскочил и заговорщицки подмигнул Кокотову.

— Ну, что там у вас было? Рассказывайте! Скорее! — потребовал дед.

— Вы о чем? — оторопел писодей.

— Как о чем? О совещании! — Морщины ветерана выразили высшую степень любопытства.

— А разве Кеша к вам не заходил? — удивился Жарынин.

— Забежал буквально на минуту. У него самолет. Оставил гостинцы и сообщил, что вы обо всем договорились. Хотелось бы знать подробности. Что решили? Я все-таки председатель Совета старейшин!

— Ну, что решили… — значительно молвил игровод, усаживаясь, — решили, что надо выигрывать суд. Меделянский дает своего адвоката Морекопова. А мы с вами, Ян Казимирович, должны так выступить, чтобы закон, рыдая, встал на нашу сторону!

— Правильно! Мы тоже посовещались и составили список. Вот — взгляните!

— Ну-ка, ну-ка! — Жарынин нацепил на нос китайчатые очки и развернул скаредный клочок бумаги. — Та-ак, а почему нет Проценко? Народ его любит!

— Опасно, Дмитрий Антонович, он обязательно наябедничает, что нас тут морят голодом.

— Верно. А где же Ласунская?

— Вера Витольдовна отказалась.

— Как? Почему? Невозможно!