Конец главы

 Даже те, кто там, внизу в своей ненависти не видели и не слышали ничего, что могло бы помешать совершать их обряд ненависти и возмездия, даже они замерли в этом зареве, затопившем все небо.

– Стена совсем близко. И, кажется, стала еще выше.

 Возможно, обладай я способностью отобразить приближение великого ледника на холсте или в виде иллюзии, хранящейся в архиве академии, этот образ мог бы стать величайшим произведением искусства. И даже удостоился права сохраниться в тайниках, которые теперь разбросаны по всему континенту. Или его забрали бы ушедшие к Мысу проклятий, сохранившие надежду. Но я никогда не решалась попробовать создать что-нибудь иное. Вдруг этому творению также захочется жить собственной жизнью.

 Какие бы пророчества не произносились, какие планы не строились на потом,  для меня ледник означал только одно – конец всего. Даже тот, кто сейчас штурмовал ворота цитадели, тревожил значительно меньше. Хотя и считал, что добравшись сюда, совершит великое благо. И принесет великое счастье. И может быть, освобождение ото всего.

 Еще один рваный клубок белого тумана поднялся снизу и устремился навстречу меркнувшему свету звезд. Солнце уже поднялось над голубой лавиной, и теперь, только его холодный свет имел значение.

 Остывшие плиты под ногами содрогнулись, и тень стража задрожала. Какая же все-таки мощь сейчас задействована внизу, там, где стены вырастают из каменной скалы. Для него все не имело значения. Игры мальчиков, поступки мужчин.

– Ты больше не будешь участвовать в сражении. Мы сделали все что могли. Те, кто хотел уйти – ушли. Теперь, пора встретиться лицом к лицу со своей судьбой.

 Подъемник нес нас мимо пустых залов, наполненных тишиной и мраком. Вниз через сотни этажей. Никого. Никого кто мог бы изменить произошедшее. Сколько слов, сколько великих идей, помыслов, теорий способных привести их к победе. Слишком поздно все они осознали, что никакая победа в этой войне невозможна. Что, начавшись один раз, она не может закончиться ничем иным.

 Теперь, здесь нет ничего кроме холода. Одна я – грустная женщина как странный призрак былого, среди всех этих замерших теней вчерашнего дня. И еще мои кедры.

 Грохот повторился еще несколько раз, мы спускались медленно и с каждой минутой все медленнее. В этом месте уже не осталось никого кроме меня. Никого кто мог бы придать сил всем этим машинам и механизмам.

– Я должна оставить это у себя в комнате.

 Страж только кивнул, не снимая ладони с рукояти меча. Нет, он действительно еще просто мальчишка! И седина в этой стильной бородке  ничего не значит!

 Пожалуй, стены цитадели пока не поддались усилиям магов и у меня есть немного времени. Можно разуться и сбросить сжимающую тяжесть шубы. Сколько живого тепла ушло на создание этой вещи непонятным искусством буквально из ничего, из света и тьмы, из жидкости, что порождает огонь и зерен, что произрастали, кажется повсюду.

 И с помощью силы, которую я несу в окружающий мир самим своим существованием. Силы, за которую сражаются сейчас все эти люди, там внизу у стен цитадели, и которая скоро очень возможно погубит весь этот мир.

 Бледное сияние сопровождало меня с каждым сделанным шагом, но на самом деле здесь свет был не нужен. Каждая вещь в этом резном деревянном сундучке знакома до последней буквы, до последней незаметной на первый взгляд царапинки. И едва коснувшись одной из граней можно сказать, что спряталось в тени среди других таких же странностей, заставляющих сердце биться как в былые времена.

 Некоторое время я медленно поглаживала пальцами фигурку, вылепленную и раскрашенную вручную. Мальчик и девочка на скамейке, сидят, отвернувшись друг от друга. Но их руки сомкнулись, словно отрицая это внешнее недовольство. Да, он всегда умел доставлять боль! Каждая вещь здесь отражалась горечью и заставляла испытывать гнев.

 Один раз в год. Каждый год.

 Башня вновь содрогнулась. На этот раз сильнее, гораздо сильнее. Фигурка выпала из рук. В мимолетной надежде на то, что хрупкая глина не выдержит, разлетится на сотни частей, не суждено было осуществиться. Стоило поторопиться. Мелодичный звук еще, кажется, звучал в ушах, когда зеркало уже готово было помочь. Все уже продумано заранее, но в это мгновение тень сомнения коснулась души. Может быть, прочитать в этот раз? Что это может изменить? Бумага на груди словно жила собственной жизнью и обжигала как живое пламя. Холодное пламя как сияние в небесах в месте, где все когда-то началось.

 Медленно расстегиваю заколку, и волна волос скрывает бледное неуверенное лицо. Медный блеск роскошных прядей словно добавил в этой комнате тепла и света. К белому не подходит, но это ничего. Платье провисело в шкафу сто лет, даже больше, много больше. Только не стоит признаваться самой себе, что череда прошедших десятилетий не запомнились ничем кроме этих походов на самую вершину крепости.