Конец главы. Том 1. Девушка ждет. Пустыня в цвету

– Уилфрид стесняется приехать, мама. Я должна съездить к нему и поговорить. Если смогу, привезу его. Если нет, устрою так, чтобы ты увиделась с ним на Маунт-стрит. Он долго жил один. Встречи с людьми стоят ему слишком большого напряжения.

Леди Черрел только вздохнула в ответ, но для Динни этот вздох был выразительнее всяких слов. Она взяла руку матери и попросила:

– Мамочка, милая, ну будь повеселее. Я же счастлива. Разве это так мало значит для тебя?

– Это могло бы значить бесконечно много, Динни.

Динни не ответила, – она хорошо поняла, что подразумевалось под словами "могло бы".

Девушка пошла на станцию, к полудню приехала в Лондон и через Хайдпарк направилась на Корк-стрит. День был погожий, весна, неся с собою сирень, тюльпаны, нежно-зелёную листву платанов, пение птиц и свежесть травы, окончательно вступала в свои права. Облик Динни гармонировал с окружающим её всеобщим расцветом, но девушку терзали мрачные предчувствия. Она не сумела бы объяснить, почему у неё так тяжело на душе, в то время как она идёт к своему возлюбленному, чтобы позавтракать с ним наедине. В этот час в огромном городе нашлось бы немного людей, которым открывалась бы столь радужная перспектива, но Динни не обманывала себя. Она знала: всё идёт плохо. Она приехала раньше времени и зашла на Маунт-стрит, чтобы привести себя в порядок. Блор сообщил, что сэра Лоренса нет, но леди Монт дома. Динни велела передать, что, возможно, будет к чаю.

На углу Бэрлингтон-стрит, где на неё, как всегда, пахнуло чем-то вкусным, Динни ощутила то особое чувство, которое появляется по временам у каждого человека и многим внушает веру в переселение душ: ей показалось, что она уже существовала прежде.

"Это означает одно, – я что-то позабыла. Так и есть! Здесь же надо свернуть", – подумала она, и сердце её усиленно забилось.

Динни чуть не задохнулась, когда Стэк открыл ей дверь. "Завтрак будет через пять минут, мисс". Чёрные глаза Стэка, слегка выкаченные, но тем не менее вдумчивые, крупный нос и благожелательно искривлённые губы придавали ему такой вид, словно он выслушивал исповедь девушки, хотя исповедоваться ей пока что было не в чём. Он распахнул дверь в гостиную, закрыл её за Динни, и она очутилась в объятиях Уилфрида. Этот долгий и радостный миг, равного которому она никогда не испытывала, разом рассеял все мрачные предчувствия. Он был таким долгим, что ей стало немножко не по себе: а вдруг Уилфрид не успеет вовремя разомкнуть руки? Она нежно шепнула:

– Милый, если верить Стэку, завтрак был готов ещё минуту назад.

– Стэк не лишён такта.

Удар, неожиданный, как гром среди ясного неба, обрушился на девушку лишь после завтрака, когда они остались одни.

– Всё раскрылось, Динни.

Что? Что раскрылось? Неужели? Девушка подавила порыв отчаяния.

– Каким образом?

– Эту историю привёз сюда человек по имени Телфорд Юл. О ней ходят слухи у разных племён. Сейчас она, видимо, уже обсуждается на базарах, завтра будет обсуждаться в лондонских клубах, а ещё через несколько недель меня начнут сторониться. Тут уже ничем не поможешь.

Динни молча поднялась, прижала голову Уилфрида к своему плечу, затем села рядом с ним на диван.

– Боюсь, ты не до конца отдаёшь себе отчёт… – мягко начал он.

– В том, что это меняет дело? Да, не отдаю. Это могло его изменить, когда ты сам рассказал мне обо всём. Но не изменило. Теперь и подавно не изменит.

– Я не имею права жениться на тебе!

– Оставь книжное геройство, Уилфрид! Зачем связывать себя мыслью о несчастье, которое ещё не произошло?

– Ложный героизм вовсе не в моём характере, но, мне кажется, ты всё-таки не отдаёшь себе отчёт…

– Отдаю, отдаю. Выпрямись и опять ходи в полный рост, а до тех, кто тебя не поймёт, нам нет дела.

– Значит, тебе нет дела до твоих близких?

– Нет, есть.

– Но не предполагаешь же ты, что они поймут?

– Я заставлю их понять.

– Бедная моя девочка! Его спокойная нежность показалась Динни зловещим предзнаменованием. Уилфрид продолжал:

– Я не знаком с твоими, но если они действительно такие, как ты их описала, то не обольщайся, – они не порвут с наследственными убеждениями, не поднимутся над ними. Просто не смогут.

– Они любят меня.

– Тем нестерпимей будет им думать, что ты связана со мной.

Динни чуть-чуть отстранилась и подпёрла подбородок руками. Затем, не глядя на Дезерта, спросила:

– Ты хочешь отделаться от меня, Уилфрид?

– Динни!

– Нет, отвечай! Он притянул её к себе. Наконец она сказала:

– Я верю тебе. Но раз ты не хочешь расстаться со мной, предоставь все мне. В любом случае незачем ускорять развязку. В Лондоне ещё ничего не знают. Подождём, пока узнают. Я понимаю, что до этого ты на мне не женишься. Значит, я должна ждать. Потом увидим, что делать. Но ты и тогда не смей разыгрывать из себя героя, – это обошлось бы мне слишком, слишком дорого…

Динни обняла Уилфрида, и он не успел возразить.

Прижавшись щекой к его щеке, она тихо спросила:

– Хочешь, я стану совсем твоей до свадьбы? Если да, возьми меня.

– Динни!

– Находишь меня чересчур смелой?

– Нет. Просто подождём. Я слишком сильно благоговею перед тобой.

Девушка вздохнула.