Конец главы. Том 1. Девушка ждет. Пустыня в цвету

Выйдя на траву, они попытались завоевать доверие пса. Тот терпеливо переносил их заигрывании, но не отвечал на них. Он опустил глаза и поджал хвост, воздерживаясь от слишком поспешных выводов.

– Отвезём-ка его домой, – предложил Уилфрид. – Посиди с ним, а я сбегаю за такси.

Он обмахнул скамейку носовым платком, передал Динни цепочку и скрылся.

Динни села и стала наблюдать за псом. Тот рванулся вслед Уилфриду на всю длину цепочки, затем улёгся наземь в той же позе, в какой девушка увидела его впервые.

Насколько глубоко чувствуют собаки? Они, безусловно, понимают, что к чему: любят, ненавидят, страдают, покоряются, сердятся и радуются, как, люди. Но у них маленький запас слов и поэтому – никаких идей! И всетаки лучше любой конец, чем жить за проволокой и быть окружённой собаками, уступающими тебе в восприимчивости!

Пёс подошёл к Динни, потом повернул голову в том направлении, где скрылся Уилфрид, и заскулил.

Подъехало такси. Пёс перестал скулить, бока у него заходили.

"Хозяин!" Спаниель натянул цепочку.

Уилфрид подошёл к нему. Цепочка ослабела. Динни почувствовала, что пёс разочарован. Затем цепочка опять натянулась, и животное завиляло хвостом, обнюхивая отвороты брюк Уилфрида.

В такси пёс уселся на пол, цепочка опустилась на ботинок Уилфрида. На Пикадилли его охватило беспокойство, и он положил голову на колени девушки. Эта поездка между Уилфридом и псом привела эмоции Динни в такое смятение, что, выйдя из машины, она облегчённо вздохнула.

– Интересно, что скажет Стэк? – усмехнулся Уилфрид. – Спаниель – не слишком желанный гость на Корк-стрит.

По лестнице пёс поднялся спокойно.

– Приучен к дому, – растроганно констатировала Динни.

В гостиной спаниель долго обнюхивал ковёр. Наконец установил, что ножки мебели не представляют для него интереса и что подобные ему здесь не проживают, и положил морду на диван, кося краем глаза по сторонам.

– Хоп! – скомандовала Динни. Спаниель вскочил на диван.

– Боже! Ну и запах! – ужаснулся Уилфрид.

– Давай выкупаем его. Ступай напусти воды в ванну, а я тем временем его осмотрю.

Динни придержала пса, который порывался вдогонку Уилфриду, и принялась перебирать ему шерсть. Она заметила несколько жёлтых блох, но других насекомых не обнаружила.

– Плохо ты пахнешь, мой хороший! Спаниель повернул голову и лизнул девушке нос.

– Ванна готова, Динни.

– Я нашла только блох.

– Если хочешь помогать, надевай халат, не то испортишь платье.

Уилфрид встал к ней спиной. Динни сбросила платье и надела голубой купальный халат, смутно надеясь, что Уилфрид обернётся, и уважая его за то, что он этого не сделал. Она закатала рукава и встала рядом с ним. Когда спаниеля подняли над ванной, собака высунула длинный язык.

– Его не стошнит?

– Нет, собаки всегда так делают. Осторожно, Уилфрид, – они пугаются всплеска. Ну!

Спаниель, опущенный в воду, побарахтался и встал на ноги, опустив голову и силясь устоять на скользкой поверхности.

– Вот шампунь. Это всё-таки лучше, чем ничего. Я буду держать, а ты намыливай.

Динни плеснула шампунем на чёрную, словно полированную спину, окатила псу водой бока и принялась его тереть. Эта первая домашняя работа, которую она делала сообща с Уилфридом, рождала в девушке чистую радость, она сближала её и с любимым и с его собакой. Наконец она выпрямилась.

– Уф! Спина затекла. Отожми на нём, шерсть и спускай воду. Я его придержу.

Уилфрид спустил воду. Спаниель, который вёл себя так, словно был не слишком огорчён расставанием с блохами, яростно отряхнулся, и обоим пришлось отскочить.

– Не отпускай! – закричала Динни. – Его нужно вытереть тут же в ванне.

– Понятно. Обхвати его за шею и держи.

Закутанный в простыню, пёс с растерянным и несчастным видом потянулся к девушке мордой.

– Потерпи, бедный мой, сейчас всё кончится и ты будешь хорошо пахнуть.

Собака опять начала отряхиваться.

Уилфрид размотал простыню.

– Подержи его минутку, я притащу старое одеяло. Мы его завернём, пусть обсыхает.

Динни осталась с собакой, которая пыталась выскочить из ванны и уже поставила передние лапы на край. Девушка придерживала их, наблюдая за тем, как из глаз животного исчезает накопившаяся в них тоска.

– Вот так-то лучше! Они завернули притихшего пса в старое армейское одеяло и отнесли его на диван.

– Как мы назовём его, Динни?

– Давай перепробуем несколько кличек. Может быть, угадаем, как его зовут.

Собака не откликнулась ни на одну.

– Ладно, – сказала Динни. – Назовём его Фошем. Если бы не Фош, мы никогда бы не встретились.

XVIII

Настроение, возобладавшее в Кондафорде после возвращения генерала, было тревожным и тяжёлым. Динни обещала вернуться в субботу, но настала среда, а она всё ещё находилась в Лондоне. Даже её слова: "Формально мы не помолвлены", – никому не принесли облегчения, потому что генерал пояснил: "Это просто вежливая отговорка". Под нажимом леди Черрел, жаждавшей точного отчёта о том, что произошло между ним и Уилфридом, сэр Конуэй лаконично ответил:

– Он почти всё время молчал. Вежлив, и, скажу честно, похоже, что не из трусливых. Отзывы о нём тоже прекрасные. Необъяснимый случай!

– Ты читал его стихи, Кон?