Конец главы

— В шкафу возле двери стоит вино. Давайте выпьем бутылку рейнского. Поставьте ее, пожалуйста, ненадолго под кран; ученые мужи этого не одобряют, но у меня нет ведерка для льда. Штопор в левом ящике кухонного стола.

Найджел выполнил указания, все так же не спуская со Стивена глаз, но тот с головой ушел в работу и не замечал, что за ним наблюдают.

— Надо сказать, кухня у вас отличная, — похвалил его Найджел.

— Я люблю все делать сам, а готовить мне нравится. После того как не стало Пола, я мог позволить себе кое-какое мотовство, немного себя побаловать. — Странный человечек повернулся и подал Найджелу на тарелке омлет. — Этим вы во всяком случае не отравитесь. Садитесь и ешьте, пока не остыл. Вот туда. Стол накрыт. А я принесу вино, хлеб и масло.

В гостиной тоже царила безукоризненная чистота. На круглом столе стоял один прибор, на камине ваза с фрезиями. В комнате были удобные кресла, длинные, низкие, выкрашенные белой краской книжные полки, пюпитр для чтения, алый ковер, картина Мэтью Смита[16] ярким цветовым пятном выделялась над камином.

Найджел пересек гостиную, чтобы рассмотреть две фотографии: маленького мальчика на трехколесном велосипеде и юноши в военной форме.

— Да, это Пол, — сказал неслышно вошедший Стивен. — Ешьте омлет. Или вы хотите, чтобы он стал похож на подошву?

Найджел покорно сел и принялся есть, а Стивен поставил второй прибор и разлил вино.

— Ваше здоровье, — сказал Стивен. — Как фронтит?

— К сожалению, так себе.

— Хлеба? — В голосе Стивена, еще более звучном, чем всегда, слышался вызов; красивые глаза смотрели прямо в лицо Найджелу.

— Спасибо, да. И без задних мыслей.

Только покончив со вторым блюдом — свежими фруктами, поданными в итальянской фаянсовой вазе, — они снова затронули тему, которая занимала мысли обоих. У Найджела были свои причины желать, чтобы Стивен вернулся к ней сам, но тот не спешил и предпочитал шутливо хвастаться своей квартирой, которой он забавно гордился. Ему, говорил он, так здесь удобно и так хорошо в одиночестве, что он редко выходит в город.

— Одиночество — это по мне. Одиночество в людской толпе, — добавил он, махнув рукой в сторону окна. — Вы женаты?

— Был. Жена умерла.

— Я люблю женщин. Но не хотел бы их иметь всегда рядом, они требуют чересчур много внимания, а что еще хуже — слишком много внимания уделяют вам. Знаете: а почему у него такое выражение лица? А не надоела ли я ему? Или у него просто изжога?

Найджел засмеялся:

— Значит, вы никогда не собирались жениться на Миллисент Майлз?

— Боже упаси! Даже в те времена меня от нее бросало в дрожь.

— В те времена, когда она родила от вас ребенка?

Стивен бросил на него быстрый взгляд и жестом пригласил пересесть в кресло.

— Кофе будете пить?

— Нет, спасибо.

— Тогда начнем. — Стивен энергично потер руки. — Расскажите, откуда вы узнали про Пола.

— Мне с самого начала показалось, что отношения с мисс Майлз у вас давние. А в своей автобиографии она писала о романе, который был у нее в девятнадцать лет, — с человеком, который потом ее бросил.

Лицо Стивена исказилось, он судорожно вдохнул, словно его кольнули.

— Бросил! — воскликнул он. — Ну ладно. Продолжайте.

— По-видимому, она рассказывала Райлу, что в молодости ее соблазнили и она родила мертвого ребенка.

— Но разве в автобиографии сказано, что у нее был ребенок? — с недоумением спросил Стивен.

— Впрямую — нет. Но между строк… Найджел осекся. Тут надо вести дело тонко.

Если убийца — Стивен, значит, это он подменил страницу в конце главы на ту, где написано, что у Миллисент не было ребенка от первого возлюбленного. А если так, то недоверие Найджела покажет Стивену, что Найджел считает страницу подделкой, и он насторожится. С другой стороны, если считать, что убийство совершил Стивен, то, признав, что ему известно о подмене страницы, он выдаст себя.

— Я пытался выяснить, с какой целью были восстановлены оскорбительные абзацы во «Времени воевать», — продолжал Найджел. — Это явно сделано для того, чтобы навредить либо издательству, либо автору, либо генералу Блэр-Чаттерли. Я не видел такого человека, который мог бы желать зла генералу Торсби или вашей фирме, и у меня совсем было опустились руки. Потом, прочтя автобиографию, я подумал, что если у мисс Майлз в двадцать шестом году все же родился ребенок, то в сорок седьмом, то есть во время бойни в казармах Уломбо, ему был бы двадцать один год. Тогда я позвонил генералу Торсби и попросил проглядеть список погибших. В нем он нашел фамилию Протеру. Сомерсет-Хаус сообщил мне все остальное.

— Ага. Понятно… — с отсутствующим видом пробормотал Стивен.

— А сегодня мисс Уэнхем рассказала, что в сорок седьмом у вас было нечто вроде нервного расстройства, — мягко произнес Найджел. — Потрясение, вызванное смертью сына…

— Нет, Пол не мой сын, — отвернувшись, сказал Стивен.

Найджел уставился на него:

— Как? Но запись в Сомерсет-Хаусе…