Конец «Гончих псов»

— Двухмоторный самолет без опознавательных знаков. По-моему, это был пассажирский рейсовый самолет. На нем была надпись «Бритиш оверсис Эрвейтс».

— Идиоты! — вскипел Карл. — Да вы того ли завалили?

— Нас на него «кондор» наводил, — обиделся Руди. — Кого приказали прикончить, того мы и сбили.

— Если это так, то не понимаю, Руди, чему ты радуешься? У меня после твоего доклада ощущение — вроде меня накормили собачьим дерьмом. Это же не боевой вылет, а убийство… Все равно что взять «шмайссер» и выпустить весь магазин в толпу женщин и детей.

Руди помрачнел. Ему не понравились слова командира.

— Я солдат, господин подполковник, и выполнил свой долг. Нас загнали в море на двести километров, и мне было некогда думать, кто летит на этом самолете. Меня больше волновали мысли, хватит ли бензина на обратный путь. Ну, а если бы мы его не сбили? Что бы вам сказал штурмбанфюрер Ягвиц?

— Ладно, Руди, извини. Пожалуй, ты прав. Окажись на твоем месте я — сделал бы то же самое. Мы, немцы, народ дисциплинированный. Эти речи от злости. Я догадывался, что если нас запрягли в одну упряжку с этими «черными дьяволами», то наверняка придется делать какое-то пакостное дело.

Фон Риттен, закурив сигарету, подумал: «К черту это самобичевание! Дело сделано. Может, прав Руди: наше дело сбить и больше ни о чем не думать. С пустой головой легче жить на свете: во-первых, никогда болеть не будет, а во-вторых, от угрызений совести не зацветешь экземой, подобно штурмбанфюреру Ягвицу».

— Герр оберст-лейтенант! — окликнули фон Риттена от штабных автобусов. — Вас и летчиков, летавших на задание, приглашает к себе штурмбанфюрер.

— Крикни, Руди, своих «псов». Пойдем целоваться на радостях с эсэсовцами. Благодаря четкому взаимодействию различных родов оружия, был достигнут выдающийся успех. Может, нибелунги из гестапо скажут нам, кого вы отправили на корм рыбам?

— Едва ли, — откликнулся Руди, — язык за зубами они держать умеют. За что вы на них сердиты, командир? Дело свое они делают прекрасно.

— Вот и делали бы его без нас! Вам, Руди, не пришла в голову мысль, что это вторая «Атения»,[84] после которой наши противники начнут еще более жестокий террор по отношению к мирному населению Германии?

— Это, командир, не моя забота. Я рядовой исполнитель.

«Неужели Руди не понимает, — подумал Карл, — что, когда с нас спросят за все мерзости, что мы натворили, это не будет смягчающим обстоятельством. Но нет, Руди хитрая штучка! Он не туп. Просто он, как и я, избегает мыслей о поражении Германии и не хочет задуматься о его последствиях».

Но Карл знал и то, что Руди Шмидт был не тот человек, с кем можно было говорить откровенно. Поэтому вслух произнес:

— Ладно, Руди, плюнем на все и забудем этот разговор. Вы выполнили очень сложное задание, которое по плечу только асам.

Руди клюнул на приманку, приняв ее за благодарность:

— Хайль Гитлер!

Ягвиц ждал их в своем персональном автобусе, сидя за столом, заставленным телефонными аппаратами.

— Ведущий четверки, расскажите о выполнении задания. — Ягвиц закурил свою длинную сигарету. Ответ капитана Шмидта он слушал молча, глядя на столбик пепла, висящий на конце сигареты. Руди докладывал многословно, с подробностями. Чувствовалось, что ему хотелось признания за свою работу.

Ягвиц не перебивал, но по скучающему виду можно было думать, что ему давно все известно из других источников. А возможно, у него была такая манера слушать подчиненных.

После доклада Руди он задал лишь один вопрос:

— Не мог ли кто выброситься со сбитого самолета с парашютом?

— Никак нет, штурмбанфюрер. Я сопровождал падающий самолет почти до воды. Обломки летели, но парашютных куполов не было.

Ягвиц посмотрел на остальных летчиков звена.

— Так точно, — дружно заверили они, — парашютистов не было.

— Едва ли кто остался жив в этом лайнере, — заключил Руди. — Мы отработали весь боезапас из восьми «эрликонов» и шестнадцати пулеметов.

Никто, кроме Карла, не заметил, как при слове «лайнер» Ягвиц поморщился.

— Все, фон Риттен, на этом ваша задача закончена. Можете возвращаться на базу. Но еще раз напоминаю о секретности нашей операции.

«Нашей?.. Да, нашей…» — устало подумал Карл.

6

Назавтра германское радио передало сообщение о том, что над Бискайским заливом был сбит военно-транспортный самолет противника. Гитлер с нетерпением ожидал траурдых сообщений из Лондона, но вместо этого радио передало выступление самого Черчилля. Премьер сообщал англичанам о результатах своего визита за океан.

Из Алжира, куда Черчилль залетал из США для встречи с Антони Иденом, он предпочел вернуться в Англию на стратегическом бомбардировщике «ланкастер». Комфорта на нем не было, зато запас топлива позволял обойти опасные берега Европы за пределами радиуса действия немецких истребителей.

Когда Черчиллю доложили об инциденте с лайнером компании «Бритиш оверсис Эрвейтс», премьер-министр сразу догадался о причинах, побудивших немцев сбить пассажирский самолет.