Конец игры

Валпракс наигранно вздохнул и несколько минут в полной тишине разглядывал потолок, запрокинув вверх свою глумливую физиономию.

— Так что же ты хотел нам поведать? — повторил свой вопрос Бринслорф с ноткой сдержанной угрозы в голосе.

Валпракс снова тяжко вздохнул.

— Хорошо!… Но сперва позволь мне задать тебе вопрос, почтеннейший Бринслорф. Вот все мы, то есть, точнее, все вы слышите с детства до старости о том, что раньше всё было лучше и что не худо бы вернуть старые времена. А припомнишь ли ты хоть один случай, чтобы кому-нибудь удавалось возродить хоть ЧТО-НИБУДЬ? Или что-нибудь куда-нибудь вернуть? А? Вот я не помню! А мне, смею заметить, есть что вспомнить!

— Если это даже никому прежде не удавалось, то мне удастся! — резко ответил Бринслорф. — Я исправлю погрязшую в пороке жизнь, как бы трудно это не было.

— Э-эх… — покачал головой Валпракс, — Не хочешь ли ты сказать, что управляешь течением времени? Тогда почему ты удивился при виде ожившего жареного кролика? Нет, почтеннейший Бринслорф, не ты хозяин времени… Как и большинство людей, ты просто не видишь разницы между трудным и невозможным. Странно! Ведь эта разница столь огромна…

— Не хочешь ли ты меня поучить? — сдавленным голосом спросил Бринслорф.

— Что ты! Куда уж мне! Тем более что люди если и понимают иногда какие-то главные вещи, то только на своём собственным опыте, да и то, как правило, перед самой смертью. А тебе, почтеннейший Бринслорф, боги отмерили долгую жизнь! И вот за это и неплохо бы выпить!

Гости, неуверенно поглядывая то на хозяина, то на странного оратора, подняли и в тишине осушили кубки.

— Твои речи непозволительно дерзки, но я желаю выслушать тебя до конца, — проговорил Бринслорф, нервно вертя в руке свой золотой кубок.

Валпракс снова вздохнул, вперив в потолок рассеянный взгляд своих огромных жёлто-зелёных глаз.

— Непростые вещи должен я объяснить тебе, почтеннейший Бринслорф… да и не знаю, понравятся ли тебе мои объяснения…Вот ты думаешь, что всё твоё беспокойство происходит оттого, что дела в стране идут не так, как должно, или власть не в тех руках… А ведь на самом деле все твои беды внутри тебя.

— Как это понимать?

— Это значит, что не мир вокруг тебя свихнулся и вот-вот погибнет, а сама твоя душа разорвана изнутри и не знает мира и покоя. Но ей мало себя самой — и не в себе ищет она источник покоя. Ей непременно надо добиться единения с миром, и потому мучает её зуд непрестанного переделывания этого самого мира. Но не беспокойся — не один ты такой… Множество людей только тем и спасаются, вернее, им кажется, что спасаются бесконечным переделыванием мира. Каждый в своём уголке. Кто дома строит, кто огород копает, кто воюет, кто служит, а ты вот вознамерился переделать жизнь всей страны. А скажи мне, почтеннейший Бринслорф, знаешь ли ты хоть один случай, чтобы некий государственный муж не императорского рода, поднявшийся к вершинам власти по длинной лестнице, был бы в конце концов доволен результатами своих трудов. Чтобы мир переделался и стал таким, как надо. Я впрочем, помню одного такого, лет четыреста назад, но был он полным дураком. А вот ты, поди, и ни одного не припомнишь! Не переделывается мир! И ты со своими порывами несамостоятельной души ничем не отличаешься от тех поборников новой веры, которых ты преследуешь. Просто ты хочешь исправить растение, загнав его снова в землю, а они тянут его силой вверх к солнцу. Вот и вся разница! А главный твой враг, который при власти, — так он просто следует естественному ходу вещей и не рвётся ничего переделывать. Он понимает, что если цель оправдывает средства, то, стало быть, она в них же и заключается. Поэтому он подгоняет цель под средства, а не средства под цель, как ты. Это не менее подло, но, по крайней мере, более честно. Вот почему боги вручили бразды правления ему, а не тебе…Хотя, конечно, он ничуть не меньший мерзавец, чем ты, — дружеским тоном добавил демон, прихлёбывая вино из бокала.

— Господин, здесь измена! — выкрикнул кто-то рядом с Гемброй.

— Уж кто бы говорил об измене, шутник! — отозвался Валпракс, цепкими звериными зубами отхватывая кусок жареного мяса.

— Ну а что ты ещё намерен мне сообщить, прежде чем отправиться в мою темницу? — спросил Бринслорф, с трудом сдерживая гнев.

— Что ещё?… Да, много чего ещё можно сказать… да толку что? Ты ведь всё равно меня не слышишь. А я почём зря слова тратить не люблю…Любите слово, пока оно не стало делом! — демон назидательно поднял вверх длинный когтистый палец. Его и без того пугающе широкий рот растянулся ещё больше, изобразив подобие ухмылки. — А в темнице твоей мне делать нечего! Вот ещё!… Там, небось, и поговорить особо не с кем!

— Взять его! — тихо распорядился хозяин.

Несколько вооружённых людей, схватившись за мечи, двинулись к странному гостю.

— Эй погоди!… Ещё один вопрос! — замахал руками тот, одновременно запихивая в рот очередной кусок печёного пирога с сыром. — Вот скажи мне, почтеннейший хозяин, ведь в прежние времена воины дрались лучше, не то, что сейчас, так ведь?