Конец игры

Второй день Гембра шла по дорогам Лаганвы в сторону Ордикеафа. Единственное, что она взяла с корабля, который освобождённые пленники бросили в первой же укромной бухте, так и не решившись зайти в какой-либо порт, была сумка с едой и кинжал одного из убитых ею пиратов. Его она спрятала под всё той же драной рубашкой с полностью оторванным левым рукавом, которая, по здравому размышлению, была в этих местах самой безопасной одеждой. У оборванки было одно несомненное преимущество — она не рисковала стать жертвой ограбления. А от приключений Гембра уже устала, хотя и была, как всегда, к ним готова.

Высадившись на берег, после нескольких дней плавания вдоль него, уроженцы Лаганвы разошлись кто куда к своим домам искать своих близких. Некоторые из них предлагали Гембре свою помощь, не будучи на самом деле уверены, что смогут её оказать, отправляясь в неизвестность. Она отказалась. Ей нужно было добраться до Ордикеафа. Теперь она просто не осмеливалась строить подробные и далеко идущие планы — события последнего времени наглядно показали цену даже самым продуманным.

Меряя босыми ногами дороги разорённой провинции — пыльные и каменистые, исправные и разбитые, узкие и широкие, прямые магистральные и извилистые просёлочные, Гембра то втягивалась в унылые потоки беженцев, то оставалась совсем одна, проходя мимо сожжённых селений и брошенных хуторов. Из разговоров с попутчиками она ничего вразумительного не узнала. Слухи о происходящих в провинции событиях были настолько противоречивы и запутанны, что никак не складывались в сколько-нибудь ясную картину. Каждый рассказчик наверняка знал только то, что происходило непосредственно с ним и его близкими. Дальше начинались домыслы и фантазии, иногда настолько вздорные, что Гембра злилась и обрывала разговор. Впрочем, все сходились на том, что ненавидимый всеми Данвигарт долго не продержится. И ещё. Все согнанные с родных мест беженцы стремились попасть на территорию, занятую войсками метрополии, но где эти территории начинаются, никто толком сказать не мог.

Ничего нового не услышала Гембра и в харчевне, куда она зашла вечером в надежде переночевать на хозяйском сеновале. Даже на вопрос о том, чья власть на дворе, она получила краткий, но многозначный и многообещающий ответ — "Ничья!" Но люди как-то жили — ужинали, пили вино и пиво и между жалобами на жизнь даже смеялись. Среди посетителей было несколько солдат армии Данвигарта. Они держались вместе и вели себя смирно — видимо, дела их командиров были не столь хороши. Отдав последнюю монетку за кружку терпкого, пахнущего бочкой вина, Гембра, в который раз горестно вспомнив Сфагама, села в самый дальний угол тускло освещённой харчевни. Опершись спиной о стену и почувствовав сквозь прорехи в рубашке её прохладную шершавую поверхность, она предалась воспоминаниям. Из густого потока ярких и острых впечатлений её память навсегда выхватила тот вечер в деревенской харчевне, когда Сфагам сидел рядом с ней, бледный и слабый от внезапного недомогания, но по-прежнему трогательно невозмутимый. А потом подсел этот самый… в коричневой шапчонке. Даже в мимолётных воспоминаниях этот образ вызывал непроизвольное содрогание. Хотела бы она вернуться туда и пережить всё это снова? Если с ним, то да! Даже ни с чем не сравнимый ужас той ночи и выходки пьяных разбойников. Наверное, сейчас она вела бы себя совсем по-другому. Но что толку об этом думать!