Конец игры

Рядом с банями располагался императорский зверинец, где все желающие за небольшую плату могли поглазеть на диковинных зверей, которых привозили в Канор со всех концов света. Харчевни в этой части города даже не были похожи на харчевни. Все каменные — двух-, а то и трёхэтажные, — они походили на своеобразные храмы еды, где к принятию пищи относились как к священнодействию. Если сюда приходили утром — то, как правило, на целый день. Если вечером — то на всю ночь. Столы и стулья делали всегда из дорогого дерева, а само помещение, явно подражая дворцовой моде, украшали самым экстравагантным образом — от гирлянд цветов до бассейнов с живой рыбой в середине зала. Музыка здесь никогда не смолкала, вино лилось рекой, а о подаваемых блюдах ходили рассказы по всей стране. Каждый хозяин такого заведения утверждал, что именно он является главным хранителем секретов дворцовой кухни, которые он свято уберегал от соседей-соперников. У тех были, впрочем, те же самые секреты. Вторые этажи обычно предназначались для особо почётных посетителей, а на третьих неизменно располагался публичный дом.

Одна из таких харчевен, стоящая в большом, открытом для свободного посещения саду, была местом особенно примечательным. К ней была пристроена знаменитая галерея Длисарпа, названная так по имени её строителя и первого владельца. Это место с давних пор облюбовали поэты и, сделав его местом своих встреч, обычно читали здесь друг другу свои сочинения. Хотели того строители или нет, но под сводами галереи человеческие голоса приобретали неожиданно мощное и торжественное звучание. Когда декламирующий стихи автор возбуждённо ходил по галерее среди тонких изящных колонн, звуки его голоса, наполняя всё окружающее пространство, казались голосом самого божества. Со временем возле галереи появились скамьи, на которых рассаживались смиренные слушатели из числа ценителей поэтического искусства, коих в столице всегда было немало. Однажды Гембра сюда случайно забрела, но быстро ушла. Тогда ей всё это показалось скучным. Сейчас, наверное, было бы не так…

Ступив на главную площадь страны, она с улыбкой вспомнила байки о единорогах и фениксах, которые якобы во множестве гуляют перед фасадом императорского дворца, который, впрочем, и без них производил потрясающее впечатление. Гигантские, уходящие в небо пилоны из цветного мрамора, опоясанные скульптурными рельефами. и сама главная лестница, огромная, бесконечная, с широкими площадками, где неподвижно стояли стражники в чёрно-серебристых с фиолетовой перевязью доспехах, не символизировали, а напрямую выражали несокрушимую мощь Алвиурийской империи.

Площадь была столь огромна, что даже в праздничный день на ней было довольно просторно, и людская толчея не мешала разглядеть, что происходило вокруг. Там, где высоко вверх было вознесено полотнище с портретом юного императора, на высокой круглой сцене давали представление столичные актёры. Действо шло уже давно, и протиснуться поближе было невозможно.

А в другом конце, где высился трудноописуемый конгломерат сооружений вокруг священной горы, шла торжественная церемония: жрецы совершали предварительные обряды с прибывшими паломниками.

По традиции каждый человек, рождённый на земле Алвиурии, имел право хотя бы раз в жизни воочию увидеть Пещеру Света. После долгих посвятительных обрядов неофиты допускались во внутренние помещения огромного храмового комплекса и оттуда — к самой скрытой в толще горы святыне. Обычно они останавливались на дальних подступах к сияющим воротам, но многим и этого оказывалось достаточно — люди часто падали без чувств, теряли дар речи или способность двигаться. Многие впадали в долгий транс, нарушать который считалось недопустимым святотатством. Но были редкие случаи, когда некие ничем с виду не примечательные люди оказывались способны пройти вперёд намного дальше остальных. Такие становились посвящёнными. Сияние Пещеры меняло их. Менялась с этого момента и сама их жизнь: обычно они вступали в корпорацию жрецов. Но некоторые возвращались в мир и становились живыми святыми, чьё слово было законом. Речи этих людей никогда не бывали пустыми или вредными. Их речи записывали и переписывали, их деяния вдохновляли сочинителей и живописцев. В тех местах, откуда был родом тот или иной посвящённый, его жизнь неизменно обрастала легендами, запечатлеваемыми на стенах храмов и богатых домов.

Каждый, посетивший священное место и увидевший своими глазами Пещеру Света, имел право носить на одежде особый знак — выдаваемую жрецами маленькую сделанную из серебра семиконечную звёздочку. Никаких дополнительных прав она не давала, но к таким людям в народе относились с уважением.

Паломников допускали к Пещере несколько раз в году по праздникам. День Рождения императора был единственным светским праздником, когда жрецы Пещеры Света, как и в праздники храмовые, в течение трёх дней допускали паломников к святыне.