Конец игры

Сердце его ушло в пятки. Они обнаружили ошибку. Это было неизбежно, и теперь это случилось. Теперь они все знают, и Уолдо Хаммерсмит — человек конченый.

— Уолдо, — произнес голос, прелестный, как звон серебряных колокольчиков. — Не играй со мной. Если есть в этом мире что-то, что я ненавижу, так это люди, которые пытаются со мной играть. Уолдо, приходи, и мы достанем для тебя еще денег.

— А кто вы?

— Уолдо, ты присвоил один миллион четыреста семьдесят тысяч, которые тебе не принадлежали.

— Так много? — удивился Уолдо.

Он мог бы поклясться, что взял не больше нескольких сотен тысяч, но он уже перестал считать. Зачем продолжать считать, если у тебя есть все деньги, какие ты только пожелаешь?

— Так много, Уолдо.

Женский голос оставался все таким же мягким. Как масло. Слишком мягкий, подумал Уолдо. Почти неестественный.

— Я не знал, что так много, — пробормотал Уолдо. — Клянусь, я не знал, что так много.

Пришло время отвечать за все взятые деньги. По адресу, который назвала женщина, располагалась контора без вывески. Дверь была не заперта. Внутри стоял один-единственный стул и больше ничего — только голые стены. Это само по себе уже было похоже на тюремную камеру.

— Привет, Уолдо, — произнес все тот же прелестный голос.

Но самой женщины в комнате не было.

— Перестань искать громкоговоритель, Уолдо, и слушай меня. Жизнь твоя в последнее время была очень хороша, не так ли?

— Не плоха, — отозвался Уолдо.

На самом деле она была просто великолепна. Он почувствовал, что у него вспотели ладони, и подумал, как много ему придется вкалывать, чтобы вернуть почти полтора миллиона.

— Она не обязательно должна кончиться, Уолдо.

— Хорошо. Хорошо. Я не виноват. Понимаете, я ведь на самом деле не знал, насколько велик перерасход. Начинаешь с тысячи четырехсот и доходишь, скажем, до миллиона, а потом сбиваешься со счета. Вроде того. Понимаете, что я хочу сказать? Все просто ускользает. Ради Бога, сжальтесь надо мной. Пожалуйста. Я сознаюсь. Я сделал это. Пожалуйста!

Уолдо рыдал, стоя на коленях.

— Я все сделаю. Все что угодно. Я буду вкалывать в Гарлеме. Я буду подбирать черных на улицах в три часа ночи. Все что угодно.

— Очень хорошо, Уолдо, — мелодично пропел голос. — Хотя, сказать по правде, мне бы хотелось, чтобы ты был чуть более стоек.

— Конечно. Я буду стоек. Что я должен сделать? Не отправляйте меня в тюрьму.

— Пошарь у себя под стулом, — сказал голос.

— Рукой?

— Рукой.

Он долго возился, пытаясь просунуть руку под деревянный стул. Он так старался, что даже посадил занозу под ноготь большого пальца. Снизу к сиденью стула клейкой лентой была прикреплена фотография, и он дернул ее так резко, что оторвал уголок.

На фотографии была изображена симпатичная молодая женщина с живым лицом, обрамленным светлыми волосами. На вид ей было лет двадцать с небольшим.

— Это Памела Трашвелл. Ей двадцать четыре года, она приехала сюда из Англии. Работает в Международном центре по развитию и распространению компьютерных технологий в Нью-Йорке. Будем называть его просто — компьютерный центр.

— Я никогда никого не убивал, — сказал Уолдо.

— Не надо делать поспешных выводов.

— Не волнуйтесь. Все что надо — я сделаю, — пообещал Уолдо.

— Хорошо, потому что тебе это понравится. Как тебе кажется, она красива?

— Да.

— Тогда слушай внимательно. Ты прийдешь в компьютерный центр в деловой части Манхэттена, найдешь Памелу Трашвелл, подойдешь к ней и слегка полапаешь.

— Извините, мне показалось, вы сказали, что я должен ее полапать?

— Верно, — подтвердил голос.

— Эй, да ну бросьте! — воскликнул Уолдо. — Что все это значит? Что это за игра?

Уолдо почувствовал, как начинает злиться из-за того, что голос требует от него такое.

— Ты вовсе не обязан делать это, Уолдо. Никто тебя не заставляет.

— Я хотел бы сотрудничать.

— Я очень на это надеюсь. Один миллион четыреста семьдесят тысяч долларов — это очень много.

— Вы можете предложить что-нибудь разумное? — спросил Уолдо.

— Мне кажется, полтора миллиона монет за то, чтобы просто полапать девушку, это более чем разумно, Уолдо. У меня нет времени. Делай, что тебе говорят, или я вызываю полицию.

— Какую грудь? — спросил Уолдо.

— Любую.

Уолдо сунул фото в карман. Он не знал точно, как ему лучше поступить: пойти ли в компьютерный центр, протянуть руку и просто выполнить задание, или пригласить ее куда-нибудь на ужин — неяркое освещение, быть может, бусы, несколько поцелуев для начала, а потом его рука нежно-нежно погладит ее, достигнет груди, и — дело сделано, задание выполнено, можно возвращаться домой, в пентхаус на Парк-авеню, и продолжать наслаждаться жизнью.

Памела Трашвелл все решила за него. Если ему нужна помощь в том, чтобы разобраться во всех хитросплетениях мегафреймовых минибайтовых рабочих анализаторов и объемно-графических режимов, Памела Трашвелл будет счастлива быть ему полезной. Но она приехала сюда, благодарю вас, не для того, чтобы ходить на свидания, развлекаться или позволять незнакомым людям приставать к ней.

— Еще раз благодарю вас, мистер Хаммерсмит. Нет, нет и нет, благодарю вас.

— Так вы отказываетесь встретиться со мной?

— Да.