Конец игры

— Слушай, кореш, угости куревом? — прищурившись, попросил меня Седой, как я его назвал.

Я спокойно выбил сигарету из пачки, протянул ему и чиркнул зажигалкой. Мужчина с наслаждением затянулся и сказал.

— Благодарствую.

На вид ему было чуть больше пятидесяти лет, но точно не скажешь, есть такой тип людей, можно и сорок, и шестьдесят дать одновременно. Блеклая серая куртка, такие же брюки, наколки — перстни на руке, и шрам на щеке. Наверняка от ножа, скорее всего, авторитет уголовный. Но почему они все не переоделись в нормальную одежду? Почему в робах ходят? Вот, у каждого по АКС старого образца, и четыре подсумка брезентовых на ремне висит. Наверняка у охраны ИТК (исправительно-трудовая колония) забрали.

— Жена твоя, — затянувшись, показал Седой на сидевшую в машине Оксану.

Я ничего не сказал, молча кивнул головой. Странно все это. Смотрит, как будто оценивает и прикидывает что-то, себе на уме мужичок.

— Минут двадцать у нас есть, эти твари умные стали, сразу не нападут. Сейчас соберут стаю побольше и окружать нас будут, — показал мне рукой Седой, — вон те, за домами прячутся, всю ночь за нами пасут, ну чисто легавые, — засмеялся он, — а мы троих зажмурили, они и отстали. Но совсем не бросают, идут, следят.

Я ещё раз осмотрелся, психов не видно, дорога вперёд свободная, солнышко припекать начинает, в шерстяной кофте жарковато. Сняв карабин с плеча, скинул кофту, и, открыв дверцу машины, бросил её на заднее сидение, оставшись в своей черной майке с символикой «СОБР».

— Афган, все чисто, мы осмотрели кусты! — крикнул подбегавший паренёк в робе, и тут же перевёл взгляд на мою футболку, — Афган, так это же мент! Мы чё, ментов теперь спасаем?

— Тихо, Клещ, — цыкнул на него седой, которого назвали Афган, — нет сейчас никаких ментов, понял?

Клещ, паренек лет двадцати пяти, худощавый и невысокий, стоял, опустив свой автомат, и хлопал глазами. Второй, Червяк, тоже подошёл к нам, и внимательно смотрел на старшего, Афгана. А худой седовласый Афган не спеша докурил сигарету, выкинул окурок в сторону обочины и повернулся к двоим уркам.

— Есть только мы, живые, и они — психи, — показал он рукой в сторону города, — все менты, вертухаи и дубаки зомбанулись, чем они отличаются от этих? — и он показал на трупы возле машины, — выжить хотим, нам всем вместе держаться надо. Законов сейчас нет, следовательно, нет и тех, кто законы охраняет. Один закон сейчас у нас — божий.

— Посмотри, тачка не едет, — кивнул он Клещу, и тот полез в машину с моей стороны. Я спокойно отошёл в сторону и пропустил его. Клещ было стал таращится на сидящую рядом Оксану, потом посмотрел на меня и принялся нажимать кнопки на панели. Двигатель заработал, и Клещ, усмехнувшись, через некоторое время его вырубил.

— Все ясно, бывает такое у «Тойот», — обращаясь к Афгану, начал пояснять он, — начальник перегазовал там, — показал он рукой в сторону блокпоста, по трупам поскакал, коробка и перегрелась. Солнце, опять же, светит, машина черная. Сейчас температура спадет, и должна поехать, умная машина, — похлопал он «Крузак» по капоту.

— Парни, есть хотите? — обратился я ко всем троим сразу, — там колбаса есть, тушёнка, да много всего, — я подошёл и открыл багажник.

— А что, перекусить можно, — первым пошёл Афган к багажнику.

— Ага, вторые сутки не жрамши, — юркий Клещ уже схватил палку копченой колбасы и уплетал ее вместе с плёнкой.

Примерно десять минут продолжался наш пикник на обочине, новые знакомые утолили голод и даже выпили по бутылке пива, больше Афган не разрешил, пояснив, что целый день впереди. Я уже было хотел заводить машину и предложил подвести мужиков куда им нужно, как в небе появился знакомый гул самолёта. Все, как один, задрали головы вверх, и правда, «Боинг» заходит на посадку. Качнув крыльями и сделав круг над городом. Пассажирский лайнер пошел на снижение, и, по видимому, приземлился!

— Смори, — показал рукой Клещ, — никак эвакуация! Чё стоишь, погнали туда! — обратился он уже ко мне.

— Схера ли нам гнать туда? — недовольно фыркнул невысокий приземистый Червяк, — снова на зону? Чё то погулять охота.

— Погулять? — переспросил его Афган, — где тут гулять? — обвёл он рукой дорогу и виднеющиеся вдалеке дома, — да я лучше назад, к родным вертухаям вернусь, чем эти, — ткнул он ногой в лежащий рядом труп, — меня сожрут. К тому же, мне всего полгода сидеть осталось, девять лет от звонка до звонка, — подмигнул он мне.

— Да и мне полтора осталось, — улыбнулся Червяк, — я тоже согласный назад. Вы не слышали, — обратился он ко мне, — может, там в штрафбаты какие зеков набирают? Ну, этих мочить? — показал он в сторону трупов.

— Аэропорт в той стороне, тут километров десять, если кругаля дадим, — проигнорировал я вопрос Червяка, — поехали, даже если так же медленно поедем, часа и на месте! Давайте на заднее сидение прыгайте! — открыл я дверцу и сам сел за руль.