Конец игры, или личные счеты Кремнева

— Звучит неплохо, — усмехнулся Шакал. — Впрочем, я не собираюсь с вами дискутировать. Я пришел сюда, чтобы подписать… ну, скажем так, — пакт о ненападении. Вы больше не трогаете меня, я — вас. По-моему, это будет справедливо.

— А по-моему, нет, — в том же тоне возразил Константин Олегович. — Оставьте Кремову в покое. Она под моей защитой. Выберете себе другую жертву.

Шакал снова выдержал паузу, — видимо, раздумывал, — потом спросил негромким, сипловатым голосом:

— Это ваше последнее слово?

— Последнее, — твердо ответил Котов.

— Жаль. Я думал, вы умнее.

Шакал стал подниматься из-за стола.

«Вот, сейчас!» — сказал себе Котов. Он стремительно вскочил со стула, намереваясь прыгнуть на Шакала и сбить его с ног. Раздался резкий хлопок, и Константин Олегович повалился обратно на стул, запрокинул голову и захрипел.

Шакал неторопливо обошел стол, остановился возле Котова и вгляделся в его сведенное судорогой лицо.

— Жаль, что вы не успели написать предсмертной записки, — сказал он, обдав лицо Константина Олеговича запахом дорогого одеколона и гнилых зубов. — Придется наскоро набить ее на компьютере.

— Ты… Ты… — силился сказать Котов.

Он еще несколько секунд с ужасом вглядывался в лицо Шакала, потом взгляд его оцепенел, а голова свесилась набок.

Шакал вставил пистолет Котову в правую руку и положил его палец на спусковой крючок. Затем отошел на шаг и оценивающе взглянул на свою работу.

— Покойся с миром, сын мой, — пробасил он, пародируя речитатив священника, и хотел перекрестить труп, но передумал и неторопливо зашагал к двери.

19

Солнце жарило уже не так сильно. Северо-восточный ветер принес прохладу, и идти стало намного легче.

Узкая горная тропа вилась между острых скал и россыпей раскаленных на солнце камней. По тропе медленно передвигались три человеческие фигурки.

Впереди шла Орлова. За ней ковылял. Шеринг, а замыкал шествие Егор Кремнёв.

Шеринг шел, прихрамывая и спотыкаясь. Ои дышал тяжело, хрипло хватая воздух ртом. Рубашка его потемнела от пота. По всему было видно, что пешая «прогулка» дается ему тяжело.

— Кажется, я натер ноги, — сообщил он Кремнёву. — Может, остановимся и передохнем?

— Шагай и помалкивай, — сухо проговорил Егор.

Шеринг прошел еще двадцать метров и остановился.

— Между прочим, я сегодня еще не обедал, — пожаловался обиженным голосом Шеринг. — А у меня язва.

— Не ной, — отозвался Кремнёв. — На вот тебе конфетку.

Он протянул олигарху конфету в ярком фантике.

Шеринг взял конфету, быстро ее развернул и собрался сунуть в рот, но остановился.

— Да это же жвачка!

— Правда? — Егор усмехнулся. — Ну, тогда пожуй. Может, полегчает.

Шеринг швырнул жевательную резинку на камни.

— А вот мусорить не надо, — грозно произнес Егор. — Еще раз так сделаешь — будешь вылизывать территорию в радиусе пятидесяти метров. Языком.

— Да пошел ты, — пробормотал себе под нос Шеринг и, обиженно засопев, вновь заковылял за Надеждой.

— Далеко еще? — спросил Егор.

Орлова покачала головой:

— Нет. Здесь поблизости небольшой аэродром.

— Нас там ждут?

— Да.

Кремнёв обогнал Шеринга и взял Надежду за руку.

— Вы чего? — удивилась она.

— Мы туда не едем, — отчеканил Кремнёв.

— Почему?

— Потому что нас там ждут.

Орлова остановилась. Обдумала слова Егора и сказала:

— Давайте немного отдохнем.

— Я не против, — тут же отозвался Шеринг.

Они сошли с тропы и расселись но камням. Орлова достала из кармана мобильник и набрала номер.

— Эй! — окликнул се Кремнёв. — Что вы делаете?

— Начальству звоню.

Кремнёв протянул руку и вырвал телефон из пальцев Надежды. Она вспыхнула до корней волос.

— Что вы себе позволяете? У меня приказ! Я должна выйти на связь!

Егор покачал головой:

— Зубову звонить нельзя. Его прослушивают.

Шеринг засмеялся и похлопал в ладоши.

— Браво. Наконец-то и наш Жан Клод Ван-Дам научился думать головой.

— Заткнись, — небрежно оборвал его Кремнёв. — С тобой еще будет разговор.

Орлова забрала у Егора телефон и сунула его в карман куртки.

— Ну хорошо, — скептически проговорила она. — Ваши предложения?

Егор подумал и пожал плечами.

— Прикинемся, как Чебурашки, апельсинами и поплывем на корабле.

Орлова вопросительно вскинула брови:

— Что это значит?

Кремнёв улыбнулся.

— Шутка. Я пока нс знаю, что делать. Давайте выберемся из этих скал, а там посмотрим. Эй, мойша, ты готов?

— Да, ваньша. А ты?

Егор криво ухмыльнулся.

— Вижу, ты тоже кое-чему научился. Ну все, пошли.

Кремнёв поднялся первым. За ним нехотя поднялись Надежда и Шеринг. Выражение лица у Орловой было недовольное, у Шеринга — мрачное.

Они вернулись на горную тропу и продолжили карабкаться наверх. Минут десять передвигались молча. Первым тишину нарушил Шеринг.

— Хочу заметить, друг мой, — заговорил он, обращаясь к Егору, — у вас это плохо получается — думать. Ваш интеллект проявляется главным образом там, где нужно кого-нибудь уничтожить.

Кремнёв ничего не ответил. Тогда Шеринг заговорил с Орловой.

— Наденька, позвольте вам заметить: вы просто королева морских гонок. Где научились?

— В институте, — ответила Орлова. — У нас чуть ли не весь курс каждое лето ездил в Евпатрию. И мы там на скутерах и моторках…

— Отрывались, — кивнул Шеринг.