Конец игры, или личные счеты Кремнева

— А, перестань, — махнул на нее дымящейся сигаретой Виталий Егорович. — Прошло больше тридцати лет. Зачем вспоминать о всякой глупости. Хотя для тебя, я вижу, наш глупый договор остался в силе. — Он чуть наклонился вперед и с усмешкой поинтересовался: — Неужели ты ни разу не пыталась узнать, где он и что с ним?

Кремова нахмурилась и отрицательно покачала головой.

Виталий Егорович откинулся на спинку кресла и засмеялся.

— Ты великолепна, ягодка! Нет, правда! Я всегда говорил, что ты — необыкновенная женщина!

— Девочка, — поправила Вероника Альбертовна. — Тогда ты называл меня девочкой.

— Тогда да, — согласился Виталий Егорович. — Но сейчас… Ох, Ника, все-таки ты чудо! — Он взглянул на сигарету. — Что-то сигаретки у тебя слабоваты.

— А ты фильтр оторви, — посоветовала Кремова.

Виталий Егорович улыбнулся:

— А ты язва, ягодка. Ну, ладно. Так что ты от меня хотела?

Кремова помолчала.

— Расскажи мне о нем, — тихо попросила она после паузы.

— О ком?

— О нашем сыне.

— Ну… — Виталий Егорович пожал плечами. — Он хороший, крепкий парень. Работает в Службе внешней разведки.

— И он до сих пор тебя не раскусил?

— Боюсь, что это невозможно, ягодка. Посмотри па меня. Посмотри-посмотри, не отводи глаза. Ну? На кого я похож?

— На бомжа, — спокойно ответила Вероника Альбертовна.

— Вот именно, — улыбнувшись, кивнул Виталий Егорович. — А работаю я грузчиком. В маленьком продуктовом магазинчике. Аккурат в том доме, где живет мой… извини, наш с тобой сын.

Вероника Альбертовна смотрела на него изумленно.

— И сколько лет ты там работаешь?

— Четыре года, — ответил Виталий Егорович и стряхнул с сигареты пепел. — У меня ведь ничего не осталось, кроме него. Ни одной привязки. Не будь его, мне и жить было бы незачем.

Кремова покачала головой:

— С ума сойти. И он до сих пор тебя не «расшифровал»?

— Конечно, нет. Когда-то я был лучшим актером в нашей театральной студии. «Быть или не быть — вот в чем вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы?..» Ну и так далее. Даже ты признавала, что я лучший актер в Советском Союзе!

— Это было давно.

— Верно, — кивнул Виталий Егорович. — Я пропил все, что было за душой, но не талант. Да мне и играть не приходится. Я просто живу своей жизнью, вот и все.

— Поганая у тебя жизнь, Виталий.

— Уж какая есть.

Кремова затушила сигарету в пепельнице.

— Мне пора. Рада была увидеться.

Вероника Альбертовна порывисто поднялась со стула, швырнула на стол стодолларовую купюру, забросила сумочку на плечо и двинулась к выходу.

— Ника! — окликнул ее Виталий Егорович.

Она остановилась.

— А ты зачем приходила-то?

Кремова повернулась и тихо проговорила:

— Просто… Просто хотела на тебя посмотреть.

— И все?

Она кивнула.

— А мне кажется, что нет. — Виталий Егорович проницательно прищурился. — Выкладывай все, ягодка. Что случилось?

Несколько секунд Вероника Альбертовна стояла, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Наконец, она вернулась к столу.

Усевшись на стул, Вероника Альбертовна заказала себе крепкого кофе и закурила новую сигарету.

— Итак? — прищурил серые глаза Виталий Егорович.

— Похоже, наш сын объявил мне войну, — ответила Кремова.

Виталий Егорович озадаченно нахмурился:

— Как это?

— Просто. Он послал ко мне шантажиста. Головореза со связями в ФСБ.

Лицо Виталия Егоровича вытянулось от удивления.

— Чушь какая-то, — выговорил он, наконец. — Я знаю, что Егор — отличный парень. Он не мог сделать ничего подобного.

— Многие не могут. Но делают.

Виталий Егорович тряхнул головой:

— Нет-нет, это какая-то чушь!

— Это не чушь, — холодно сказала Кремова. Этот тип требует с меня деньги. В противном случае грозится основательно испортить мне жизнь.

— Значит, это какая-то ошибка, — выдохнул Виталий Егорович.

Кремова горестно усмехнулась:

— Ошибка?

— Ну не ошибка, а скорей… подлог. Да-да, подлог! Не смотри на меня так — я знаю, что говорю! Егор никогда не сделает ничего подобного. К тому же его сейчас нет в Москве.

— Точно?

— Конечно!

Вероника Альбертовна задумалась.

— Даже если его нет в Москве, это ни о чем не говорит, — сказала она. — Он действует через своего доверенного человека. И этот человек — настоящий дьявол.

— Охотно верю, — кивнул Виталий Егорович. — Но почему ты не допускаешь, что этот твой «дьявол» лишь прикрывается именем Егора? На мой взгляд, это очевидно.

— А на мой взгляд — нет. Ты и сам знаешь, что наш сын — сотрудник спецслужбы. И этот тип — тоже. Возможно, они действуют на пару.

— Ты его проверяла — этого типа?

Кремова кивнул:

— Да. Сразу, как только он вышел со мной на связь. А потом… Потом я наняла парней из ЧОПа, чтобы они разобрались с ним.

— И как?

— Плохо, Виталик. Очень плохо.

— Гм… — Виталий Егорович повертел в пальцах кофейную чашку. — Кажется, дело, и впрямь, скверное. Кто-то погиб?

Вероника Альбертовна кивнула:

— Да. Глава ЧОПа. Сегодня ночью он застрелился у себя в кабинете.

— Это случается, — заметил Виталий Егорович.

— Пистолет был с глушителем, — добавила Кремова.

Виталий Егорович нахмурился, несколько секунд молчал, «переваривая» информацию, затем вздохнул: