Конец игры с продолжением

Маша тоже поднялась. Говорить с Артамошиным, который наблюдал за ней со странной улыбкой, она не желала.

Считает ее дурой? Фантазеркой? Ради бога! Она умывает руки. Больше никакой помощи. Никому, включая заведующую!

Она встала и пошла в прихожую, где Степанов с кем-то говорил по телефону. Вернее, слушал, а сам молчал.

– До свидания, товарищ подполковник, – прошипела Маша со злостью и взялась за дверную ручку.

Он что-то пробормотал и убрал телефон в карман. В коридор вышел Артамошин.

– Что там? – проводил он взглядом телефон Степанова.

– Мои что-то не отвечают. Опять, поди, скандалят и телефонов не слышат, – мрачно изрек он, вышел следом за Машей из квартиры и запоздало произнес: – До свидания, Мария.

По лестнице они спускались все вместе и напряженно молчали. Хотя нет, Артамошину по-прежнему было весело. Он улыбался ей не переставая.

– Что? – не выдержала Маша его ухмылок.

– Нет, ничего, – выставил он ладони щитом. – Вы все равно большая молодец, Маша. Такая инициативная!

– Моя инициативность ни при чем. – Она вдруг сочла его комплимент оскорблением. – Я по-прежнему считаю, что Шныров стоит за всеми этими делишками. Я вас привела к нему, а вы… Поговорили мило и уехали.

– А должны были расстрелять? – выпалил Егор, выходя вместе с ними из подъезда и щурясь яркому солнцу. – В чем он был виноват на тот момент? В том, что у его покойной жены обнаружилась сестра-близнец? Или в том, что она не пожелала светить свое горе, как он, и уехала?

Егор глянул на Машу. Она насупленно молчала. И вдруг он протянул ей ладонь для рукопожатия со словами:

– Но не могу не признать, Мария… Вы молодец. Круто идете по следу. Единственная ошибка: вы не умеете вовремя признавать, что ошиблись с направлением.

Егор удержал ее ладонь в своей, легонько потянул Машу к служебной машине, припаркованной в метре от подъезда и пояснил:

– Подвезем…

– И в чем же я ошиблась, по-вашему? – вспылила она, залезая в машину и усаживаясь позади Степанова.

Артамошин сел за руль.

– Версия со Шныровым хорошая, но не приоритетная. На время убийств Власовой и вашей Ольги у него имеется алиби. А Светлана погибла, думаем мы, от рук своего парня, сожителя. Соседи слышали, как они скандалили вчера днем. Потом он ушел с дорожной сумкой.

– Ушел же! – воспротивилась Маша.

– Никто не мешал ему вернуться, – хмыкнул Егор. – И снова потребовать у нее денег. Скандал днем был, кстати, на этой почве. Слышимость в доме отличная. А когда она отказала ему в деньгах, просто забил ее до смерти. Как-то так.

Маша потрясенно молчала и все пыталась вспомнить парня. Он не понравился ей, да. Совершенно точно был эгоистом, невероятно любил себя, не привык ни в чем отказывать. Не очень хорошо воспитан, если вспомнить его перепалку с девушкой в читальном зале. Но при этом он не казался жестоким. Хладнокровным убийцей она назвала бы его в последнюю очередь.

И Маша, не выдержав долгого молчания, произнесла это вслух.

– Вот Шныров – это да. Физиономия противная, – брезгливо скривила она рот. – А глаза! Там тридцать три порока прыгают, друг друга обгоняя!

– Вот дался вам этот Шныров, Маша! – встрял Артамошин, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к ней с той же, словно приклеенной, ухмылкой. – Многие несимпатичные люди живут себе законопослушно и не помышляют о преступлениях. А красивые творят такое…

– Да, да, конечно, – ядовито улыбнулась она в ответ, заворочавшись беспокойно на сиденье. – Влезают в базу библиотек, устраивают несуществующее повышение по службе, оборудуют кабинеты, а потом все это выносят и стирают информацию. Вы хотя бы знаете, к каким ухищрениям теперь приходится прибегать нашей заведующей? Она там даже спецслужбы приплела, чтобы как-то выпутаться из этого безумия, которое устроил, я уверена, Шныров! И ему зачем-то нужен был этот парень и девушка Вика. Что-то опять он затевал, раз девушка этого парня мертва, а у Вики украли ребенка.

Она отчетливо слышала, как Степанов снова с выражением простонал: «О господи!», и умолкла. Решила, что станет молчать до самого дома, если они ее до него довезут. Все. С нее хватит.

Но Степанов неожиданно попросил Артамошина съехать с дороги и встать в каком-нибудь укромном месте. Когда капитан притормозил на парковочном «кармане», Егор повернулся к Маше с тяжелым вздохом.

– Маша, давайте договоримся раз и навсегда… – начал он с плохо сдерживаемым раздражением. – Вы станете заниматься своими делами, а мы своими. И ни в коем случае не станете ничего выдумывать, превращая реальную жизнь в детектив. Просто не станете ничего подгонять под книжные сюжеты, хорошо?

Щеки Степанова показались ей серыми, словно их присыпало пылью. В глазах безумная усталость. Ему не терпелось от нее избавиться. Выкинуть из машины прямо здесь и сейчас.

Она тряхнула головой, прогоняя секундное наваждение. Может, просто свет сквозь листву деревьев, под которыми остановилась машина, не так падает, и она снова себя накручивает.