Конец каникул

— Ничего особенного… — сказал я.

Но охота потешаться над Збышеком у меня пропала. А тот все не мог остановиться.

— Понимаешь, она приехала к нам на все каникулы. Девчонка своя в доску. Проблем с ней никаких: или в пруду купается, или на велосипеде гоняет. Велосипед ей почтой прислали. Говорю, классно на велосипеде ездит…

«Классно, — подумал я про себя. — У меня еще сегодня локоть болит от этой классной езды!» Но ничего не сказал, да и зачем?

Збышеку стало, наверно, обидно, что я не расспрашиваю. Он поглядел на меня искоса и говорит:

— А Толстому я про нее малость приврал, а то все спрашивает да спрашивает, кто такая…

— Здорово, значит, приврал, раз Толстый поверил! — буркнул я в ответ.

Некоторое время мы шли молча. Возле моста нам попался мороженщик, его тележку облепила детвора.

— Угостишь, Збышек? Но тот покрутил головой:

— У меня ни гроша. Все потратил на фонарик. На эту экспедицию в грот…

— Ну, мне пора домой, — решил я наконец. Вспомнил, что Лях сидит с трубой во дворе и дожидается. — Проблема, нет у тебя случайно с собой мела?

Збышек вывернул карманы и нашел целых два куска. Понять не могу, зачем он вечно носит в карманах всякую дребедень: гвозди, веревочки, отвертку…

— Тебя только за смертью посылать! — сердито ворчал Лях, пока я растирал ему мел. — Там уж, наверно, концерт начинают.

— Не стоит волноваться, — стал я успокаивать старикана. — Без вас не начнут. Кто им басовую партию исполнит?

Неудачное было воскресенье. Все не ладилось с утра. Отец на меня накричал, что я полдня шатаюсь без завтрака неведомо где, локоть так разболелся, что пришлось сделать компресс, у бабушки за обедом я разбил тарелку. За что не примешься, все не клеится. Целый день я проскучал. Идти к Збышеку не хотелось, идти к Толстому — незачем. Раз Толстый не появляется, значит, не может. Вечером я отправился в парк.

В беседке играл оркестр, уже не тот, не старика Ляха, а другой, поменьше, для танцев. Рядом с беседкой на дощатом помосте танцевали пары. Кто не танцевал, тот глазел. Стемнело, по аллейкам бродили гуляющие. Пыльно, толчея. Каждое погожее воскресенье весь Божехов собирается в парке, впрочем, и парк не маленький тянется вдоль реки, наверно, с километр. Зачем это я притащился сюда? Сам не знаю.

Может, кто из знакомых подвернется? Ну, кое-кто подвернулся. Ну, и дальше что? Несколько девчонок из нашего класса танцевало с ребятами постарше. Выглядели они совсем не так, как в школе. Взять, к примеру, Веську Михалик, на четвертой парте в среднем ряду, — сущий ангел, в особенности на уроке физики. А здесь? Я протиснулся поближе к площадке и облокотился на барьер. Смеяться хотелось над всем этим, но я не смеялся.

Вдруг кто-то дергает за рукав. Гляжу: Ирка, соседка, сестра Черного. Рожи какие-то строит…

— Ты чего? — спрашиваю. — Гонится за тобой кто?

— Юрек, потанцуй со мной, а? Хоть разок, меня все равно мать сейчас домой отошлет… Юрек, ну пожалуйста…

В самом деле, сквозь толпу к нам протискивалась ее мамаша, Козловская.

— Оставь в покое, отцепись! — отмахнулся я. Но потом, когда мать ее уже зацапала, пожалел девчонку. Что ни говори, сестра товарища.

— Пани Козловская, — встреваю я, — чего вы так кричите? Я тоже собираюсь домой, я провожу…

— Ладно, идите домой вместе, проводишь ее до самой двери. Отец ей еще покажет! А я пока постою, посмотрю, как танцуют…

Но минуту спустя она кричала уже во весь голос, так, что люди кругом стали смеяться:

— Юрек! Только чтоб потом я вас обоих не искала по парку!

— Ну, сильна твоя мамаша! — сказал я, сам не свой от злости, когда мы, пробившись сквозь толчею, выходили в аллейку. — Жалею, что вмешался…

— А я нет…

— Чего нет?

— А я не жалею, что ты вмешался! Ты заметил, как люди на нас смотрели?

Может, наподдавал бы я ей. В конце концов, право на это у меня было, как-никак сестра близкого товарища, и Черный на моем месте поступил бы так же. Может быть, говорю, и наподдавал, да не успел. Я вдруг заметил Эльжбету. Она стояла вместе с Малецкими и Збышеком у самого оркестра, было там еще несколько человек, в общем, целая компания. Не знаю, заметила ли она нас. Какое мне, впрочем, до этого дело?

Мы вышли из парка.

А ну домой! — говорю я Ирке. — Хотя, честно говоря, можешь идти куда угодно… — И побрел по улице.

Домой я вернулся не сразу. Заглянул на чердак к голубям. Интересно, появился ли Рыжий, но этого подлеца не было. Зато все чистокровные оказались на месте, и я сменил им воду.