Конец Квантунской армии

Эта довольно большая деревня плотно прижалась к крутобокой горе, как бы сторонясь, чтобы пропустить мимо себя бурные воды реки. Проезжая по ее единственной улице, я увидел сквозь густую пелену дождя справа от дороги возвышающееся над крышами здание монастыря. Оно стояло почти рядом с деревней. Встретивший нас на окраине, командир передового отряда доложил, что переправа задерживается из-за большого разлива реки.

— Сколько времени еще потребуется?

— Около двух-трех часов. — Он взглянул на часы и подтвердил — Не больше. На переправу пришлось бросить и пленных, которые были взяты в монастыре.

К нам подошел крестьянин. Его голову покрывала конусообразная соломенная шляпа, на голых плечах едва держался гаоляновый коврик.

— Здравствуйте, — мягко произнес он и, поклонившись, пригласил жестом в фанзу. — Баоцзы кусай, пампуска кусай.

Мне не хотелось обидеть старого человека отказом, и я направился за ним. Войдя в калитку глухого забора, наткнулся еще на одну стену. Длина ее была чуть шире ворот. Пришлось обогнуть ее, чтобы пройти ко входу в дом. Я уже знал эту хитрость религиозных маньчжур. Они-то хорошо знали, что злой дух «летает» только прямо — туда и обратно. Поэтому, влетев в дверь, он непременно наткнется на преграду и вернется назад. Они верили, что этот простой способ «надежно» ограждает дом от многих бед.

Поскольку, в отличие от злого духа, мы выполняли миссию доброй воли, то легко обошли забор и вошли в фанзу. Не успели переступить порог, нас обдало паром. Хозяин указал на висящую над котлом сетку (она была сделана не то из пластин бамбука, не то из лучин дерева) и сказал: «Басцзы, пампуска». Я с трудом разглядел сквозь густой пар на сетке крупные шарики теста.

Мы вошли в жилое помещение. Китаец усадил нас на тянувшуюся вдоль стены нару. Она служила, видимо, и лежанкой, и столом, и печью. Пол в фанзе был земляной, а в потолке зияло «небесное окно»— отверстие в потолке для вентиляции комнаты.

Баоцзы — это приготовленные на пару пирожки с начинкой — были вполне съедобными. Что касается совершенно пресных и пышных пампушек, к ним надо было привыкать.

Старик оказался интересным собеседником. Он рассказал, что в их деревнях есть помещик и несколько богатых крестьян. Все остальные жители арендуют клочки земли в долине или рыболовные угодья, многие работают батраками. Арендная плата за пользование землей очень высокая, значительно больше половины урожая и других поставок натурой. Особенно свирепствуют японские сельскохозяйственные кампании.

Поблагодарив за беседу и угощение, мы стали прощаться. Хозяин с готовностью схватил протянутую ему руку и. осторожно пожимая ее, совершенно правильно произносил: «Ленин, Ленин». Потом обвел руками квадрат. Мы поняли: он просит портрет Ленина. К счастью, у одного из офицеров оказалась сторублевая ассигнация с изображением Владимира Ильича. Старик прослезился. Он рассказал, что его брат в 1919–1920 годах воевал в России за революцию Ленина и погиб где-то на Северном Кавказе.

Начался самый изнурительный, самый опасный и героический этап наступления. От Фынина до перевала Наньболоколян немногим более тридцати километров. Но на этом этапе тринадцать (роковое число!) переправ. Дорога и река извиваются, словно два змееобразных чудовища в смертельной схватке. Потоки воды на дороге столь быстры и упруги, что сбивают человека с ног. Там погибли несколько цириков. По небу мечутся молнии, взрывы грома столь мощны и хлестки, что кажется вот-вот разорвут тебя в клочья. Каждый метр движения вперед требовал огромного внутреннего напряжения и полной отдачи физических сил.

Неожиданно мы остановились. Выяснилось, что впереди сорвался с обрыва солдат. Чудом он зацепился за куст и повис над пропастью. Ветер трепал куст с такой силой, что мог вырвать с корнем. Одного из солдат обвязали веревкой и начали спускать вниз. Но его ударило о выступ скалы, и он потерял сознание. Когда вытащили, тело его было в синяках и ссадинах, лицо залито кровью. Веревку взял другой солдат и закрепил ее так, чтобы руки и ноги были свободны. Он тоже был ранен, но своего товарища спас.

Возле каждой переправы, как правило, находился населенный пункт: Дуйцзяинцзы, Шаохуинцзы и другие. Прежде чем начать переправу, надо было разгромить гарнизон и захватить село. Бой — переправа. Снова бой — переправа. Каждый раз казалось, что силы уже на исходе, победа достигнута на последнем вздохе. Но приказ поднимал бойцов и офицеров, и они продолжали наступление.

«Если перевал Наньболоколян удастся взять с ходу, — думал я, — то у нас появятся реальные возможности овладеть городом Жэхэ, используя фактор внезапности». Надо было во что бы то ни стало увеличить темп наступления. Чтобы конкретнее влиять на передовые отряды, стал, где это возможно, обгонять подразделения, пробиваясь вперед.