Конец легенды

Потом по кругу пустили каменную кружку с каким-то пойлом, выточенную довольно прилично. Пойло отдавало слегка керосином, и что-то скрипело на зубах — наверное, песок.

Я чувствовал себя как гончая собака, напавшая на след: одиннадцать дней… А я был в отключке дольше — значит, и у Криса не так все гладко. Или же истребители искали меня. Хотя это для них слишком рискованно — уж больно заметная и необычная техника для Марса.

Спустя минут десять за каменную ограду пришли другие жители лагеря. В бочку подлили немного мазута и кинули несколько промасленных пучков травы. Раздалась какая-то ритмическая музыка, и я удивился: звук явно был искусственного происхождения и немного «плавал» по тембру, отчего синтезатор, казалось, гнусавил.

Наконец я разглядел среди пестрой толпы освещенных неровным светом костра людей одного человека, сидящего на пустом пластиковом ведре, который держал на коленях что-то вроде музыкальной приставки, к которой был приделан дисплей и железная ручка генератора питания. Он крутил ее, словно взводил механическую пружину древней шарманки.

Несколько человек запели на империо, как мне показалось, перемежая его испанскими словами и выражениями. Испанского я не знал, но песня в общих чертах сводилась к тому, что когда-то их праотцы и праматери прилетели сюда с неба, и тогда их называли Сынами Неба. Их же родители поселились на Великой Горе до неба. Потом же на Великую Гору поднялись демоны из подземных пещер, чтобы тоже воцариться на небе, и была Великая Битва. И все воины Сынов Неба, защищая своих родителей, пали в бою, а основателей их рода демоны окружили кольцом на вершине Горы. Победить они их не могли, но и спуститься к погибшим детям не давали. Тогда Великий прародитель их народа Гунн-Шу, или Ганн-Шатии, покровитель воинов, нашел в пещере горную крысу, вскочил на нее верхом и, разбежавшись по Горе, спрыгнул вниз с одного из утесов, стремясь перепрыгнуть орды демонов, окруживших вершину. Напрасно предводитель Сил Зла Гада-Мука метал в него молнии — прилетели Сияющие Шары и закрыли Гунн-Шу, отразив все молнии повелителя демонов. Гада-Мука решился на отчаянный шаг — он собрал силу всех своих демонов и, отломив один из своих острых клыков, бросил его в Гунн-Шу. Зуб демона пролетел сквозь Сияющие Шары и, едва коснувшись отца Сынов Неба, обратил его в камень. Так и рухнул Гунн-Шу в долину, будучи уже глыбой камня. Но гигантская любовь, которая была у него к своим детям, не умерла, а так и осталась в этом камне. Упав меж мертвых тел воинов своего народа, окаменевший Гунн-Шу отдал всю любовь тем, кто был ему так дорог, и все павшие воскресли и восславили отца своего. Вот тогда и назвались они народом Одинокого Камня. С тех пор говорят, что в камне есть душа, а окаменевший Гунн-Шу так и стоит в долине верхом на своей верной крысе, но найти этого застывшего отца может только воин с чистой душой…

Я где-то слышал нечто подобное на Марсе и в более подробном виде, эта легенда напоминала сильно искаженные мифы индуизма. Наверно, как-то срослись два поселения — одно индийское, другое испанское, откуда и вышел этот винегрет.

Сердце мое дало о себе знать тяжелым импульсом боли — я вспомнил, как Ирина с интересом изучала и записывала все местные обычаи… Наверняка она сейчас бы…

В это время Глаз Варана сделал повелительный жест какой-то молодой черноволосой девушке и кивнул в мою сторону. Она немедленно подбежала ко мне, покачивая молодой грудью с темными сосками — у Одиноких Камней не в почете были лифчики.

Девушка присела рядом со мной, тут же, словно по команде, положив мне голову на колени. В ноздри ударил щекочущий аромат ферамонов и… запах немытого тела, пополам с копотью…

Я кивнул, сделав вид, что не произошло ничего существенного, но внутри все бурлило. Я хотел ехать дальше — и в то же время боялся показаться невежливым: по всей вероятности, почести, оказываемые мне, доставались не каждому гостю. Любопытно, а есть у этой девушки хвостик? — мелькнула в голове идиотская мысль.

Только после того как музыка стихла и люди стали переговариваться, я осмелился задать вопрос предводителю Одиноких Камней.

— Скажи мне, Слышащий Богов, — сказал я, затянувшись сигаретой. В голове моей приятно зашумело после Трубки Клана — видать, были там какие-то бодрящие травы.

— Все, о чем знаю, Пастух Глюков, — кивнул тот с достоинством, моргнув третьим белесым веком.

— Ты мудр и многознающ, — продолжал я с легким поклоном. — Скажи, не ведомо ли тебе, где могут вить гнезда такие черные Харпазы демонов? Где на Великой Горе может быть их логово?

Я весь превратился в слух, хоть и сомневался, что эти люди могут мне сказать что-то важное.

Глаз Варана вздохнул, закатив глаза и слегка прикрыв полупрозрачные веки. Так он застыл, будто впал в глубокую медитацию.

— Я много знаю, Пастух Глюков, ты прав, — наконец изрек он медленно, не раскрывая глаз. — Но я никогда не поднимался высоко на Великую Гору. Она необъятна, как Небо, она и держит небо со звездами, чтобы те не упали нам на головы, ты должен и сам это знать…