Конец легенды

— Во-первых, — сказала Джей настолько ледяным голосом, что я даже слегка замерз, — я делаю что хочу, и отец это знает, во-вторых, я далеко не дура, Анжди, и не смей меня так называть — я по Ржавкам гуляю, как у себя дома, и риск продумываю, так что рот свой прикрой. Могу к тебе больше вообще не обращаться! Если ты Странного закроешь, я просто сама пойду, а если меня — сделаю все так, что отец с тобой вообще разговаривать перестанет, и, кстати, возить редкозем с буровых он тебе тоже не будет, понял меня?!

Бореску побагровел, кинул на меня искоса взгляд, затем опять сжал кулаки.

— Какая же ты упертая сучка, — медленно произнес он, — вся в отца, даже хуже…

— Яичко от курочки недалеко падает, — с ангельским выражением лица пропела Джей.

Бореску молчал.

— Анджи, ну ты же такая лапочка. Ну что? Ты в меня не веришь? Ну дорогой, почему ты так… — Глаза Джей излучали такое тепло, такую искреннюю нежность, что я едва сам не поверил в то, что эта «белая и пушистая» девочка клянчит у папы новую игрушку.

— Ладно. — Бореску тяжело выдохнул. — Чтоб тебя… Помочь — помогу, но отцу… Отцу не говори, что меня видела, вообще… И если тебя пристрелят, ты будешь полной идиоткой…

— Я вполне стройная, — возразила Джей: лицо ее сияло.

— А ты, ковбой, башкой своей за девчонку отвечаешь, — сказал он мне сквозь стиснутые зубы. — Иначе найду и сначала разогрею лом с одной стороны и холодным концом тебе в задницу засуну, чтобы ты за горячий схватился, а потом трахну тебя в зад геологическим буром и отдам на съедение гарпиям…

Я задумался и кивнул, стиснув челюсти и поглядев пристально на Джей.

— Спасибо тебе, дорогая Джей, — сказал я после продолжительного молчания, когда мы вышли из кабака, а Бореску умчался на патрульной машине, грозный, как «красный глюк», и пьяный, как шахтер.

Мы медленно поднимались по широкому мосту, который нависал над трещиной в породах, огороженной на земле под нами стальным бортиком.

Мост соединял центральный район города с юго-западным.

Небо розовело, на улице почти не было людей, проезжали редкие повозки: это наступало утро. Правда, в Лихо это «мало людей» являлось бы для Персеполиса толпой.

— За что спасибо? — спросила она, улыбаясь чему-то своему.

— За то, что еще не так давно, — сказал я, вздохнув, — у меня был только один геморрой: найти базу и не сдохнуть при этом, а теперь у меня две проблемы. И вторая — это ты…

— Кто-то говорит со мной, а никого нету! — Джей стала удивленно озираться по сторонам. — Кто тут?!

— Я серьезно, — настаивал я. — Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала, и именно поэтому я не хотел бы подвергать риску твою жизнь, понимаешь?

— Определенно я слышу чей-то голос! — Она нахмурилась, глядя за сетчатый парапет моста, в темно-коричневую мглу глубокого разлома, где на большой глубине слабо мерцали в тени каменной трещины блики от редких габаритных огней. Там протекали сточные воды города.

Из-под моста дохнул поток теплого воздуха, принесший сладковато-гнилостный запах.

— Джей, не валяй, пожалуйста, дурака, — попросил я.

— А я тебя и не валяла! — задиристо ответила девушка.

— Будешь сидеть в Лихо, не высовывая носа! Ясно тебе?!

Джей резко остановилась и посмотрела на меня, словно только что увидела.

— Да ну тебя в задницу, Охотник Странный! — гневно выкрикнула она и быстро зашагала прочь.

Я некоторое время провожал взглядом ее тонкую, слегка угловатую по-подростковому фигуру, облаченную в кожаную куртку, легкий комбез и меховые сапоги по колено. Был у меня сильный соблазн не останавливать ее.

— Джей! — крикнул я, понимая, что она вряд ли уйдет просто так. — Джей, постой!

Мимо прокатил трицикл, водитель которого проводил нас взглядом.

Джей, не останавливаясь, продолжала идти дальше. Я ускорил шаг, чувствуя одновременно досаду и что-то похожее на угрызения совести.

Метров через пятьдесят я догнал ее и схватил за руку. Пальцы были холодными. Руку она вырвала, но остановилась, зло поглядев на меня.

— Ну, чего тебе? — спросила. — Что ты за мной бегаешь? Сам же хотел, чтобы я ушла…

— Джей, — я опять вздохнул, — ну неужели нельзя нормально поговорить? Просто как умные, взрослые люди?

— Можно, — сказала она, сжав губы.

— Я понимаю, что ты опытный Охотник (она смотрела мне прямо в глаза с некоторым вызовом), я признаю, что ты спасла меня от неминуемой смерти, от которой я, возможно, и не спасся бы. Я не спорю с тобой, но вспомни, пожалуйста, все то, что происходило с нашей группой. А мои друзья? Йорген и Сибилла: они были тоже опытнейшими Охотниками, и они погибли, понимаешь? Они погибли из-за того, что я не смог им помочь в критический момент. Я живу с чувством этой вины. Вины за смерть Джованни, за гибель «Ящера» у Башни, за похищение Ирины, которую я обещал защитить, за смерть Лидумса…