Конец лета

— Ты вошла? — Она прокричала откуда-то сзади. — Я раскрашиваю стены в другой спальне. Сейчас появлюсь.

Он почувствовал, как все у него внутри растаяло, когда он впервые за пять месяцев услышал ее голос. Он просто застыл на месте и ждал, когда она выйдет. Он хотел что-то сказать ей, но не мог. Он ощутил, что у него на это не хватает сил. Но она снова крикнула:

— Ким? Это ты? — На этот раз он должен был отозваться, но не хотел испугать ее.

— Нет, Дина. Это не она. — Он стоял там молча, неподвижно, в ожидании. Но никто не вышел. Ничего не произошло. Никто не сдвинулся с места. Тогда он медленно начал двигаться в глубину дома. Ему не пришлось идти далеко. Сделав несколько шагов, он очутился перед входом в маленькую спальню.

— Дина? — Она стояла там, держась одной рукой за детскую кроватку, опираясь на еще не разрисованную стену. Его глаза встретили ее взгляд, и он не смог сдержать улыбки.

— Я сожалею, я… — И тогда он все понял. Он увидел, как у нее округляются глаза и подрагивает подбородок. — Мой Бог, ты… Дина. — Он не хотел ее спрашивать ни о чем, не знал, что сказать. Когда и как? И чей? И затем, забыв обо всем, он притянул ее к себе, разрушив последнюю преграду, разделяющую их. Так вот почему она продавала картины, почему жила одна.

— Это наш ребенок, да? — спросил он. Она кивнула, и ее слезы покатились на его плечо. Бен крепко держал ее в своих объятиях. — Почему ты мне не сказала? Почему не позвонила? — Он отстранил ее чуть-чуть от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. Она улыбалась.

— Я не могла. Я оставила тебя. Я не могла вернуться к тебе просто так. Я думала, может быть… после того, как ребенок…

— Ты ненормальная, но я люблю тебя. Почему надо было ждать рождения ребенка? Я хочу быть с тобой, я хочу… о, Дина, он наш. — Он снова заключил ее в свои объятия радостно, со смехом и слезами.

— Как же ты нашел меня? — Она смеялась, крепко прижимаясь к нему, и внезапно догадалась. Когда он не ответил на вопрос, она поняла: — Ким?

— Возможно. Или, может быть, та чудовищная маленькая галерея, которая продает твои работы. Дина, как ты могла… — Его голос звучал все тише, и она усмехнулась.

— Я должна была.

— Никогда больше.

— Посмотрим.

— Ты предпочитаешь галерею Сигала моей? — Он засмеялся от этой мысли, и она яростно покачала головой.

— Я просто ухитрилась сделать это для себя. Я обрела независимость. Я добилась ее. Понимаешь ли ты, что это значит?

— Это значит, что ты восхитительна, и я обожаю тебя. Ты разводишься? — Бен держал ее в руках и нежно дотронулся до ее живота. Он вздрогнул, почувствовав внутри движение ребенка. — Это наш ребенок? — Когда она кивнула, «да», слезы появились у него на глазах.

— Да, я получу окончательный развод в мае.

— А ребенок?

— Он должен появиться на свет в апреле.

— В таком случае ты ненормальная, свободная, сумасшедшая женщина, мы все оформим тоже в мае.

— Что это значит? — Но теперь уже она смеялась, и он не отставал от нее.

— То, что ты думаешь. И… — он посмотрел вокруг с загадочным видом, — упакуй свои вещи, мадам, я забираю тебя домой.

— Сейчас? Я еще не закончила разрисовывать детскую. И…

— И ничего, моя дорогая, мы едем домой.

— Прямо сейчас? — Она опустила кисть и улыбнулась.

— Прямо сейчас. — Он снова притянул ее к себе и поцеловал, вложив в поцелуй все свои желания и страдания последних пяти месяцев. — Дина, я никогда больше не покину тебя. Никогда. Ты слышишь? — Но она лишь кивала и, улыбаясь, целовала его, пока его рука медленно и нежно гладила их будущего ребенка.