Конец Мадамин-бека (Записки о гражданской войне)

Встреча с далеким гостем не вдохновила Халходжу. Посулы и обещания, щедро расточаемые человеком с пытливыми глазами, мало радовали ишана. Это была синица в небе, и за нее предстояло расплачиваться кровью. Собственной кровью. А он еще хотел жить. Пусть Курширмат борется, его тщеславие удовлетворено — титул «амир лашкар баши» присоединен к имени Шер-Магомета. Судьба обошла ишана и остановила свой выбор на кривом Ширмате. И судьбой руководили люди из Афганистана и Персии, люди из-за моря. Это тоже знал Халходжа. Так пусть избранник и платит за почести, обещания и английскую форму. А ему, ишану, лучше выйти из опасной игры. Настало время подумать о собственной шкуре. Теперь, на закате жизни, он вдруг вспомнил, что приобщен к сонму ревнителей мусульманства и даже именуется ишаном. К лицу ли ему, вероучителю, совершать подвиги воина? Тихая обитель, молитвы, четки в руке — вот удел священнослужителя. Остаток дней своих он проведет в покое, а когда бренное тело его отдаст душу богу, люди построят мазар и станут почитать ишана Халходжу как святого. Мазар с конским хвостом на шесте — достойная могила. О ней стал часто говорить курбаши в кругу своих подчиненных. Он готовил себя к роли подвижника мусульманства, обнажившего меч в защиту шариата.

Он шел прежними дорогами, словно возвращался назад, к прошлому. Это походило на блажь, на прихоть больного и старого человека, который прощается со своей молодостью. Люди, следовавшие за Халходжой, удивлялись и роптали. Ропот доходил до ишана, а может, он просто догадывался о недовольстве джигитов. «Скоро, скоро все кончится, — обещал он. — Путь наш уже недолог».

Банда продолжала петлять по дорогам, ведущим к границе. Как ни старался ишан скрыть свои цели, но тропа, словно стрелка, указала направление. Много глаз следило за ней. Поэтому, когда отряды Халходжи вышли и предместью Оша, гарнизон, охранявший город, уже поджидал курбаши, и ему пришлось укрыться и ближних кишлаках.

Зачем понадобился Ош Халходже? Он мог бы пройти мимо. Не в тенистых ли рощах у подножия Сулейман-горы решил ишан обрести тихую обитель или подыскать местечко для мазара на берегу светлоструйной Ак-Вуры? Нет. До святых дел еще не дошло. Халходжа намеревался перед уходом за рубеж вызволить из ошской тюрьмы своих сподручных, ожидавших суда за убийства. В первую же ночь он послал джигитов на разведку, и те, пользуясь темнотой, попытались сделать подкоп. Однако тюремная стража заметила лазутчиков и отогнала их ружейным огнем.

Неудача не остановила Халходжу

— Вырвать джигитов во что бы то ни стало! — приказал он.

И банда стала готовиться к бою…

На помощь ошским товарищам срочно бросили мой первый полк. Из Намангана мы двумя эшелонами добрались через Андижан до Кара-Су, а оттуда на конях — в Ош.

Город расположен в ложбине среди холмов, поросших тополями. С любой точки можно наблюдать за движением на улицах и вести обстрел. Казарма — тоже в центре, не укроешься, не убережешься от вражьих глаз. Тополевые заросли вокруг города — удобное укрытие для басмачей. В таких условиях трудно защищать город. Сиди, как в ловушке, и жди нападения.

Первое, что мы сделали, — вырубили лес ка холмах и вырыли там окопы — оборона выдвинулась за пределы города. Штаб расположили недалеко от тюрьмы главного объекта басмаческих вожделений. Отсюда легче было руководить операциями. В помощь нам городские власти мобилизовали человек тридцать горожан и снабдили их оружием — старыми берданами и охотничьими ружьями. Ополчение засело в окопах на подступах к городу.

Ночью Халходжа совершил пробный налет. Басмачи обстреляли нас со всех сторон. Конные отряды появлялись то там то здесь, прощупывая оборону, пытаясь прорваться. Но ни одна атака не увенчалась успехом.

На другой день курбаши повторил нападение и уже нацелился на определенный объект — край города, где находились штаб и тюрьма. И снова дружными залпами мы отогнали врага.

Наша пассивная оборона давала противнику ряд преимуществ и прежде всего сохраняла за ним инициативу. Полк постоянно ожидал нападения, рассеивал свои силы на сплошную цепь застав. Мы решили перейти к активным действиям. Наши эскадроны стали заходить в тыл врага, сея там панику и расстраивая планы басмачей. Они уже сами опасались нападения, держались скопом, чтобы не попасть под удар красных конников. Это несколько сдержало Халходжу, охладило его ретивость. Однако осаду он не снимал и, видимо, готовил решающий удар.

Когда он последует? Мы гадали, строили предположения и, конечно, ошибались. Как бы то ни было, полк все время находился в напряженном состоянии. Ночь превратилась в день. Мало кому удавалось спокойно поспать, отдохнуть после тревог и перестрелки. Лишь только смеркалось, я забирал штабных писарей и шел с ними в секрет до утра. В штабе оставался мой помощник Виктор Гурский с дежурным эскадроном. В любую минуту его мог поднять сигнал тревоги и бросить на выручку товарищей.