Конец нового дома(Рассказы)

— Только быстрей надо, — подвел итог директор. — А то как покатит во всю реку — пропало дело.

— Вот и я говорил, — вступил в разговор молодой — надо отыскать место и встряхнуть. Место он покажет, — молодой инженер мотнул головой вбок, указывая на Тереху. — Протоку таким манером освободить — пара пустых. И взрывать совсем немного потребуется.

— А я так скажу, Василий Владимирыч, — горячо заговорил Тереха, с явной неприязнью взглянув из-под лохматых бровей на молодого инженера, — рвать здесь— только дураку впору. Дурацкое дело нехитрое. Спустись ты к рабочим. Скажи бригадиру, чтобы мне руководство передал. А сам поезжай или там позвони: пусть окатку, если где не прекратили, кончают на время.

— Разобрать собираешься? — задумчиво сказал директор, глядя на реку. — А долго ли это? Падает вода. А древесины прогнать уйму надо.

Сердце беспокойно билось в Терехиной груди. Чудилось ему, будто он снова переживает незабываемые дни, когда брал на себя большую ответственность, когда кругом говорили: «Загибает, не выйдет», — и только люди, верившие в него, задумывались: «А черт его знает. Этот по сухому берегу плот проведет». И побеждал тогда, удивляя всех, Тереха. Пузырем надулась от пробежавшего ветра рубаха на Терехиной спине. Деловито и спокойно сказал Тереха, как и подобает человеку, идущему на риск:

— Давай, Василий Владимирыч, людей. Спецовку давай. Вели, чтоб слушались, как бога. Сейчас — время раннее. Если перерыва на обед не делать — разберем. А ты прогрессивку пообещай. Еще до вечера разберем — вот когда. Понял?

И отошел в сторону: решайте, мол, как знаете.

— Ну? — спросил директор, обращаясь к главному инженеру.

Тот снял очки, протер стекла, пожал плечами. Снова надел очки, подумал. Ответил:

— Можно рискнуть. В крайнем случае, экстренные меры принять успеем.

— А ваше мнение? — повернулся директор к молодому инженеру.

Молодой нервно раздул ноздри и не без вызова сказал:

— Я свое мнение, Василий Владимирыч, уже высказал. Решающий фактор — время — за него. А против него, по-моему, нет ни одного серьезного аргумента. Разве что рыба, — иронизируя, добавил он.

Несколько минут директор раздумывал, чуть морща рябоватое лицо. Затем окликнул:

— Терентий Антоныч! Поди сюда! Решили мы: давай действуй. Мы с Анатолием Павловичем, — кивнул он в сторону молодого инженера, — поедем в верха: посмотрим, как лес идет, проверим, не катают ли где близко. А вы идите и принимайтесь за дело. Ну, ни пуха ни пера вам…

«Газик» умчался по мягкой ленте дороги, а Тереха ходко зашагал вниз, к реке. За ним с трудом поспевал торопливо семенивший главный инженер.

…Четвертый час кипит работа на заломе. Урчит трактор, выворачивая обвитые тросом пучки оглаженных от сучьев, ровных древесных стволов. Оставляет трос на их коре глубокие шрамы. Подвывают у нижнего конца затора катера, раздергивающие и размывающие беспорядочное нагромождение бревен. У верхнего конца затора стучат топоры, слышится уханье. Там под руководством главного инженера устанавливают боны — узкие в два-три бревна, длинные илоты для отбива плывущего леса, чтобы шел он в нужном направлении.

Висит над затором шум моторов, стук топоров, треск ломающегося дерева, скрип, лязг, грохот. Но все звуки покрывает гулкое:

— Взя-я-ли-я!

— Дава-а-й!

— А еще ра-а-з!

— Побереги-и-сь!

Слепящее и жгучее солнце повисло над построенным самой рекой бревенчатым мостом. На небе ни облачка, в воздухе ни ветерка. И жгут немилосердные лучи спины и головы сплавщиков.

Сплавщики одеты по-разному. Кто, особым манером завязав уголки, приспособил на голову носовой платок, кто натянул кепку. Некоторые — в одних рубашках, другие — несмотря на жару — в спецовке. А есть и такие, что даже без маек, голые до пояса. У них негритянской черноты плечи и спины: эти не сожгутся. И только ноги почти у всех обуты в резиновые сапоги с отвернутыми, как у ботфорт на старинных картинках, голенищами.

Рабочие распределились небольшими группами вдоль залома, но не по прямой, а по очень извилистой линии. Группы работают на некотором расстоянии друг от друга. Так расставил сплавщиков Тереха.

Сам он, с длиннущим багром в руках, в резиновых сапогах, которые действительно нашлись в запасе у сплавщиков, пыхтя от жары, пробирается сквозь хаос так и сяк наваленных деревьев от одной группы к другой. Тут и там мелькает его светло-синяя рубаха и повязанный на голову мятый носовой платок. Тут и там слышится его простуженный еще в давние годы и поэтому хрипловатый голос:

— Навали-и-сь, братцы! Нажме-ем!

И, не смахивая крупных капель дота с лица, сам наваливается и нажимает так, что гнется древко багра.

— Силен, старый корень, — весело и уважительно подшучивают сплавщики.

— Что лесовик-чертушка!

— Застоялся, разминка потребовалась.

— Плюньте, ребята, отдохните. Он один все растаскает.