Конец охоты

Шева не стала спорить, хотя внутри ее все буквально кипело от негодования.

— Хорошо. Ты Арктур?

— В какой-то степени.

— Разве мой вопрос похож на альтернативный?

— Нет, но я могу дать лишь альтернативный ответ. Я в какой-то степени Арктур, но в остальном не являюсь им.

— А тот, что был перед тобой? Харальд?

— Так же, как и я. В нем есть частица Арктура, но в остальном он не Арктур.

— Я ничего не понимаю!

Великан улыбнулся Шеве:

— Хотел бы я видеть того, кто хоть что-то понимает! Подозреваю, что все понимает лишь он сам — тот, кто сотворил наши миры.

— Выходит, это не ты?

— Нет, но во мне есть его частица. Я его творение, наделенное его волей. Через меня осуществляются его намерения, я воплощаю его силу. И наконец, я есть воплощение его самого сокровенного желания.

— Какого? — не скрывая любопытства, поинтересовалась Шева.

— Рагнарек. Я всегда мечтал понять его суть.

— Очищение?

— Не просто очищение, а рождение качественно нового. Пусть с использованием отчасти старых форм, но такого нового, какого еще никогда не существовало!

Шева задумчиво потерла ладошкой щеку. Она, кажется, начала кое-что понимать. Сначала скиммеры, а потом и Рагнарек — проба Апокалипсиса.

— Генеральная репетиция?

— О чем ты?

— Да так, о своем.

Намерения Арктура понемногу прояснялись. Он собирался затеять грандиозную битву, чтобы испробовать оказавшуюся в его руках мощь. Испробовать не на каких-то скиммерах, а на величине, определяемой временем и пространством, величине пусть не равной Матрице, но сравнимой с ней. И как знать, возможно, в случае успеха он намеревался продолжить свой Рагнарек, перенеся его в абсолютное настоящее. Оставалось выяснить главное — под какой маской скрывается Арктур. Огненный великан не был Арктуром, пусть и имел частицу его души. Харальд? Хотя огненный великан и уверял, что Харальд тоже не более чем творение Арктура, наделенное его волей, но ведь Охотница своими глазами видела, как вспыхнул генный сканер. Да и всем поведением своим — не только обликом, манерами, словечками, улыбочкой, жестами — Харальд как две капли воды походил на Арктура. Но все вышеперечисленное ничего не значило в Отражении, подчинявшемся законам, установленным Арктуром.

Шева поймала на себе внимательный взгляд огненного Сурта и улыбнулась. Да, Арктур задал ей нелегкую задачу. Но у нее было решение, и оно скрывалось где-то совсем рядом. Нужно было лишь понять, где именно находится это «совсем рядом».

— Скажи, почему ты пытался убить меня?

Огненный великан протестующе помотал пальцем:

— Не убить, а заключить в клетку. Это разные вещи.

— Согласна. Но почему?

— Ты послана уничтожить миры, а это воспрепятствует Рагнареку. Моя цель — довести развитие миров до логической точки — до Рагнарека, чтобы затем пошел новый отсчет.

— А почему меня пытался убить Локи?

— Не знаю. Но могу предположить.

— Сделай милость, — предложила Охотница.

— Локи, как и я, — ипостась Арктура. Но если в меня заложена идея очищения, то Локи — хранитель. Ты, наверно, знаешь, что человек, как, впрочем, и мир, частью которого он является, состоит из противоречий. Одно из них проходит по линии разрушение — сохранение. Я в данном случае представляю первую сторону — разрушение, ибо очищение сначала разрушает старое, а уж потом возводит нечто новое. В любом случае речь не идет о сохранении. Страсть к очищению велика, она сильнее всех прочих. Но это вовсе не означает, что она совершенно исключает страсть сохранения. Милосердный самаритянин способен взять в руки нож и обратиться в кровожадного зелота, Тамерлан, беспощадный ко всему живому, был нежен со своими детьми и внуками до такой степени, что смерть одного из них надолго выбила его из колеи. Локи есть та частичка Арктура, которая выражает стремление к сохранению. Он мой антипод.

— И вы оба пытались избавиться от меня.

— Это доказывает, что то общее, которое объединяет нас, — я имею в виду Арктура, — прекрасно понимает, какую опасность ты представляешь.

— А почему ты позабыл о своей вражде сейчас?

Огненный великан улыбнулся губами Арктура:

— Ты не представляешь опасности. От тебя уже ничто не зависит. Ты не в состоянии предотвратить Рагнарек. Это может сделать другой, тот, что стоит за тобой, но не ты. Поэтому женщина с рысью больше не вызывает в моем сердце вражды. Кроме того, Арктур приказал мне не трогать тебя.

— Так ты знаешь, кто он?

— Конечно. Как не знать того, чьей частью являешься?!

— И кто же он?

Шева не рассчитывала услышать ответ и ошиблась.

— Человек, — ответил Сурт.

— И все?

Огненный великан усмехнулся:

— А разве этого мало? Разве мало — быть человеком?

— Немало. Но людей много. Как найти среди них Арктура?

Улыбка Сурта стала еще более щедрой.

— Ты права. Людей много, но вот человека среди них можно повстречать не часто. Возьми факел и ищи человека.

— Это аллегория? — спросила Шева, провожая глазами последний полк, с ликующим ревом уходящий через объятые сиянием холмы.

— Зачем? Это совет. Лишь огню под силу отсечь истину ото лжи.

— Я подумаю над этим.

— Подумай, — согласился Сурт. — А сейчас нам пора отправляться в путь.