Конец осиного гнезда. Это было под Ровно

Принимали в кандидаты партии и переводили в члены партии только тех, кто зарекомендовал себя настоящим большевиком. Помню, одними из первых были приняты в партию доктор Цессарский, секретарь комсомольской организации Валя Семенов и Дарбек Абдраимов. И наша партизанская партийная организация день ото дня росла за счет лучших из лучших товарищей.

Помощники

Переход на новую базу в Цуманские леса на некоторое время отвлек наше внимание от Ровно. Теперь мы решили наверстать потерянное. Разведчики выбрали кратчайшие и наиболее спокойные дороги к городу, и в первых числах апреля в Ровно ушли не только те, кто уже раньше там работал, но и еще человек десять, знавших этот город. Николай Струтинский не пошел в Ровно. Его, Жоржа и Ядзю мы отправили в Луцк с заданием организовать там группу разведчиков из людей, с которыми связала нас Марфа Ильинична.

Место нашего нового лагеря оказалось значительно удобнее прежнего. Расстояние до Ровно сократилось почти вполовину, и путь к нему был лучше. Раньше разведчикам приходилось по пути к Ровно переходить две реки, а здесь была лишь одна узкая речушка. Речушку эту переходили по небольшим кладкам.

На полпути к Ровно мы вновь организовали «маяк». В отличие от прежних, он находился не на хуторе, а прямо в лесу, в полукилометре от дороги Ровно — Луцк. Поэтому и назвали его «зеленый маяк».

Апрель на Западной Украине хороший месяц. Снега уже нет и в помине. Кое-где зеленеет трава; почки на деревьях набухли и готовы вот-вот распуститься. Но ночи были еще холодные и сырые, особенно в лесу, поэтому на «зеленом маяке» апрель был неласковым. Разведчики по ночам мерзли — им приходилось спать на сырой земле. Согреться негде: костры разводить они не могли, чтобы не обнаружить себя.

Помимо «зеленого маяка», каждому разведчику, уходившему в Ровно, указывалось отдельное место для «зеленой почты». В разных сторонах неподалеку от «маяка» подыскивались подходящие места в лесу — либо дерево с дуплом, либо пень или большой булыжник. В этих местах разведчик прятал свое донесение и находил для себя почту из лагеря.

Места «зеленых почт» сохранялись в тайне — это были наши центральные узлы связи. Хождение на «маяк», дежурство там, сбор писем и разноска их по «зеленым почтам» поручались самым опытным и осторожным разведчикам. Их возглавлял Валя Семенов.

В это время наравне со взрослыми стал работать Коля Маленький. Мы его назначили курьером связи при Николае Ивановиче Кузнецове.

Когда к нам прилетела Марина Ких, Коля как-то сразу привязался к ней. Марина, видно, тоже полюбила мальчика и взяла над ним шефство: стирала и штопала его одежду, подолгу бывала с ним, рассказывала ему о Москве, о метро, о школе.

Когда Колю Маленького назначили курьером, Марина сшила для него специальные костюмы. Один крестьянский: рубашка и длинные штанишки из домотканого крестьянского полотна; к этому костюму наш мастер по лаптям Королев сплел маленькие лапотки. Другой костюм для Коли Марина сшила городской: рубашка с отложным воротничком, короткие штанишки и к ним ботинки.

В лесу около Ровно Коля переодевался. Если идет в Ровно, надевает свой городской костюм, а деревенский прячет в облюбованном месте. Если идет на «зеленый маяк», надевает лапотки и длинные штанишки.

Валя Семенов с нетерпением ждал Колю, когда тот впервые отправился с «маяка» в Ровно. Коля благополучно вернулся и принес пакет от Кузнецова.

— Ну, рассказывай, как сходил? Останавливали где-нибудь?

— Останавливали. Так я же им говорил, как учили: отца, мать убили, сам собираю милостыню. Только в один приличный день…

— Это когда было? — улыбаясь, спрашивает Семенов.

Коля очень любил говорить «приличный день». Рассказывая о чем-либо, случись оно давно или вчера, Коля всегда говорил, как сейчас: «в один приличный день».

— Вчера утром, когда я от вас ушел. Остановили меня в деревне три полицая и спрашивают: «Куда идешь?» Я сразу стал плакать: «Дяденьки, миленькие, к мамке иду, она в госпитале». Ну ничего, отпустили. Я хоть и заплакал, только по правде ничуть не испугался.

И еще один помощник появился у Кузнецова в Ровно. Это была Валя Довгер.

В начале марта мы потеряли отца Вали, Константина Ефимовича Довгера. По нашему заданию он вместе с другим местным жителем, Петровским, шел на станцию Сарны. В дороге их схватили бандиты и жестоко избили, требуя сведений о партизанах.

Ничего не добившись, предатели скрутили нашим товарищам руки колючей проволокой и повели к реке. Река в те дни еще была покрыта толстым слоем льда. Довгера и Петровского подвели к проруби и живыми стали топить. «Лучше умереть от пули!» — крикнул Петровский и бросился бежать. Бандиты стреляли, но ночь была темная, и ему удалось добраться до лагеря. От него мы и узнали, как погиб Константин Ефимович.

С трудом разыскали мы тело замученного товарища и похоронили его с партизанскими почестями.

После похорон отца Валя пришла к нам в отряд.

— Мы с мамой заменим папу, — сказала она.