Конец осиного гнезда. Это было под Ровно

Командир партизанского отряда имени Ленина просил сообщить в Москву о том, что такой отряд существует, действует, но не имеет радиостанции и поэтому не связан с Москвой. Далее командир давал свои координаты, назначал дни и условные сигналы для того, чтобы из Москвы послали самолет и сбросили им груз с радиостанцией. В заключение письма была еще одна просьба: отправить Володю в Москву.

Я посмотрел на мальчика. Он выпарывал из подкладки своих штанишек еще одно письмо.

— Еще письмо? — спросил я.

— Это такое же, как у вас. Если бы я кепку потерял, у меня здесь второе.

И он дал мне второй такой же конверт.

— Как же ты добрался к нам?

Оказывается, Володя шел пешком пятнадцать дней. Прошел он около пятисот километров. Ночевал то в лесу, то в поле, а то в каком-нибудь сарае. Питался тем, что подавали люди. Когда его спрашивали, откуда он, Володя говорил, что родители его убиты и он идет к своей тетке. Эта «тетка» каждый раз меняла свой адрес. В районе Проскурова он говорил, что тетка в Шепетовке, а в Шепетовском районе рассказывал, что тетка живет в Ровно.

В Ровно бродил несколько дней, пока не присмотрелся к часовому мастеру.

— Да почему ты решил, что этот мастер знает партизан?

— Не знаю. Так показалось, что знает. Да если бы он гадом оказался, я все равно успел бы убежать.

— Ой, Володя! Просто тебе повезло!

Володя остался у нас в отряде. Долгое время мы не могли его отправить в Москву. Он и не хотел от нас улетать.

Партизаны полюбили мальчика. Ходил он всегда веселый, улыбающийся, чистенький, как будто его каждый день мыли.

Теперь, когда в лагерь приходил Коля Маленький, он имел боевого товарища. И Володя и Коля были уже опытными партизанами, но у Коли имелось больше интересных историй.

— Я уж пятнадцать раз ходил с «маяка» в Ровно. Ты знаешь, как страшно бывает. Иду я в один приличный день. Полицейских дополна везде. Иду и все кланяюсь: «Здравствуйте! Добрый день!» А одному не сказал «здравствуйте». Он выхватил пистолет и кричит:

«Вернись сюда, становись к стенке!» Я — плакать: «Дяденька, не убивайте!»

А сам думаю: пропадут и письмо к Николаю Ивановичу, и деньги, какие у меня в штанах зашиты. А он орет:

«Ты куда идешь?»

«Домой, дяденька. Я к мамке в больницу ходил». Ну, поверил, отпустил.

А в один приличный день я познакомился на одной нашей квартире в Ровно с Геней Боган, ему только десять лет. Я его спросил: «Хочешь моим адъютантом быть?» Он говорит: «Хочу». Стали мы с ним вместе ходить. Пошлет меня Кузнецов к кому-нибудь из наших, мы идем вместе — и веселей и незаметней. Один раз он ходил со мной и на «маяк». Уморился, еле дошел. В один приличный день мы с ним пошли в магазин купить кой-чего. Я даю продавцу двадцать марок и прошу сдачи, а он говорит:

«Откуда у тебя деньги? Сейчас в полицию отведу!» Мы бросили деньги и убежали. С этих пор Геня забоялся…

Володя с огромным удовольствием и вниманием слушал рассказы Коли Маленького.

Рассказал он Володе и про историю с мячом, о которой в отряде не знали.

Известна эта история была только Кузнецову и Вале, но они пообещали мальчику о ней не рассказывать. Вот как сам Коля Маленький излагал события:

— Николай Иванович оставлял меня то на одной, то на другой квартире, чтоб я заметный не был. В один приличный день послал он меня к одной тете. Прихожу, спрашиваю: «Нет ли у вас продажного мыла?» Это пароль такой был. «Есть, — говорит. — Заходи». На следующий день вышел я на улицу с ее хлопцем. Гуляю и жду, когда за мной придут. Вдруг вижу — лежит мячик. Хороший черный мячик, каким в лапту играют. Только хотел я его поднять, а хлопец его цап — и в карман. Я ему: «Отдай!», а он не дает. Ну, мы с ним подрались. Мяч я у него отобрал, а он заревел и побежал к мамке. Ох и попало мне тогда от Николая Ивановича! Он забрал у меня мячик и отдал тому хлопцу. Жалко мне было мяча, но я молчал, только просил, чтоб об этом деле никому на рассказывали. И ты, Володя, никому не говори. Засмеют. Скажут: вот партизан, из-за мячика подрался…

Немного даже грустно было слушать эти правдивые детские рассказы наших маленьких помощников-партизан. Им бы в школу ходить, на речке плескаться или зимой на коньках бегать. Война оторвала ребят от привычного, милого детства и бросила в суровую партизанскую борьбу. Но все мы там, в отряде, от всего сердца благодарили наших славных малышей за верную службу народу.

Из когтей

Долго не могли мы узнать, где находится Жорж Струтинский, схваченный фашистами. Старику Владимиру Степановичу ничего не говорили, вернее, говорили не то, что было на самом деле.

— Владимир Степанович, вы понимаете, работа у нас секретная. Сказать, где Жорж и что он делает, не могу. Но будьте спокойны: вернется ваш Жорж.

И старик, успокоенный, уходил от меня.

Но Николай Струтинский знал, что случилось с Жоржем, и страшно переживал это несчастье.

Разные попытки предпринимал Николай, чтобы узнать о судьбе брата, и наконец напал на след.

Еще летом он познакомился с девушкой, по имени Лариса, которая работала уборщицей в гестапо. Это была худенькая, по внешности незаметная девушка.