Конец означает начало

Главное, на мой взгляд, что содержится в «Завещании»,— это краткое выражение Троцким своего мировоззренческого и нравственного кредо, которому он оставался верен перед лицом приближающейся смерти. «Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества сейчас не менее горяча, но более крепка, чем в дни моей юности… Эта вера в человека, в его будущее даёт мне сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия».

В «Завещание» как бы неожиданно вкрапливается лирический фрагмент, навеянный конкретным и случайным обстоятельством, но в конечном счёте «работающий» всё на ту же тему: «Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зелёную полосу под стеной, чистое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят её от зла, гнёта, насилия и наслаждаются ею вполне» [972].

Находясь в Мексике, Троцкий получал письма из многих стран мира. Ни в коей мере не пытаясь исчерпать содержания этой переписки, которая ещё ждёт своего тщательного исследования, расскажу только о двух письмах, полученных Троцким в 1939 году (ответов Троцкого на эти письма, хранящиеся в его архиве, мне не удалось обнаружить). В первом из них Галина Юркевич (по-видимому, русская эмигрантка, проживавшая во Франции) писала по просьбе своего друга — французского писателя Ж. М., мобилизованного в армию: «Если чудом выйдет из этой резки цел и невредим, единственное его желание — это попасть в Мексику и продолжать работать… Для моего друга будет большой радостью получить от Вас письмо. Это поможет переносить все неприятности… Как бы мне хотелось слышать Ваше мнение о том, что происходит в Европе. Здесь никто ничего не понимает» [973].

Другое письмо пришло от Ф. Х. Бертума — участника гражданской войны, члена ВКП(б) с 1919 года, капитана дальнего плавания Черноморского пароходства. Обращаясь к Троцкому как к «старейшему революционеру и лидеру идейных коммунистов», Бертум рассказывал о горестных перипетиях своей судьбы. В начале 1938 года он прибыл в Роттердам для капитального ремонта парохода «Днепрострой». Спустя несколько месяцев, когда ремонт закончился, он получил распоряжение сдать пароход своему старшему помощнику, а самому отправиться в Москву. Ещё через 2 дня он получил известие о гибели своей жены в одесском НКВД. Естественно, что Бертум отказался ехать в Москву и стал очередным «невозвращенцем», поскольку рассматривал полученный им приказ как «вызов на расстрел». Единственной «виной», которую он мог числить за собой, Бертум считал свои правдивые рассказы голландским рабочим о том, что творится в СССР.

На этом страдания Бертума не окончились. Голландская полиция, пренебрегая правом убежища, несколько раз высылала его в Бельгию, откуда, продержав некоторое время в тюрьме, его возвращали обратно в Голландию. Всё это время Бертум чувствовал усиленную слежку за собой со стороны агентов НКВД.

«Уверяю Вас, Лев Давыдович,— писал Бертум,— что я не провокатор и не подставное лицо, а самая настоящая жертва и мученик сталинской тирании… Участь эта в последние годы постигла десятки тысяч лучших идейных российских коммунистов. Наряду с этим, десятки тысяч коммунистов и миллионы рабочих, крестьян и интеллигентов томятся и погибают в сталинских отдалённых концлагерях при самых кошмарных тяжёлых условиях». Обращаясь к Троцкому, Бертум выражал веру в «торжество Вашей идеи и справедливость над Вами» [974].

Такое отношение к Троцкому сохранилось и в СССР. Пока не найдены прямые свидетельства переписки Троцкого со своими советскими единомышленниками в середине и конце 30-х годов. Зато существует волнующий документ: письмо Троцкого советским рабочим «Вас обманывают!» Этот документ является косвенным свидетельством того, что даже после большого террора, казалось бы, выжегшего всех, имевших какое-либо отношение к «троцкизму», работы Троцкого продолжали переправляться в СССР. В письме имеются прямые указания на «надёжных революционеров, готовых рисковать собою за дело социализма», которые доставят это письмо в СССР, на «верных и надёжных людей, в частности… моряков (очевидно, иностранных судов, прибывающих в Советский Союз.— В. Р.)», через которых советские люди смогут «устанавливать связь с… революционными единомышленниками в буржуазных странах. Это трудно, но это возможно» [975].