Конец подкрался незаметно

Вот и до товарища Сталина добрались. Маленький, сухорукий, рябой, недоверчивый, коварный, мстительный, жестокий, властолюбивый. Уничтожил крепкого мужика раскулачиванием, казака — расказачиванием, выморил голодом миллионы на Украине и в Казахстане, а уж в войну людей не жалел и подавно; за то и Жукова ценил и поднял, что в жуковской жестокости был уверен: этот всех положит, но приказ заставит выполнять не рассуждая.

А после смерти — стоптанные сапоги, чиненая шинель, деньги на партвзносы в столе и казенная мебель на казенной даче. Заводы по стране, и танки в покорной ему половине Европы.

…Закатился великий Египет, и великая Ассирия, великий Рим и блистательная Порта. А вы что, канальи, собрались жить вечно? Вы еще подите монголам нотации почитайте — чего это они почитают главного героя своей истории Чингиз-хана? Святослав грабит окрестные народы — он герой, убили они наконец Святослава — какое горе. Зулусская мораль. Что характерно — историки здесь вместе с народом: патриоты, чай.

Пролившие моря крови Александр и Цезарь, Карл Великий и Наполеон — всегда будут вершинами истории своих народов, давно или недавно прошедших пик своей истории. Народ не интересует, что Петр сам рубил топором головы стрельцам. Народ интересует величие.

Пик российского величия остался позади. Ничто не вечно. И фигура, персонифицирующая пик этого величия, всегда выглядит гигантской. Ибо стоит на горе из людей больших и малых, сильных и слабых, важных и незначительных, из их свершений и делишек, великих побед и безмерных преступлений. Этот навоз истории каменеет со временем и превращается в гранит истории, и эта гранитная поднебесная пирамида и есть пьедестал великого государя. И за данью дел и времен он видится снизу совсем не таким, каким был вблизи: тень его падает на облака, и тень его дел покрывает державу и долго еще указывает будущее тем, кто способен его увидеть.

Короче, замучитесь вы Сталина из истории вычеркивать.

Так ведь и это к Сталинграду отношения не имеет! Как галифе к Галифе, наполеон к Наполеону, оливье к Оливье. Семантическое расподобление.

Не было никогда такого города — Волгоград. За ним нет истории и нет смысла. Это название-негатив, название-заместитель, название-суррогат, название-никакое, абы не Сталинград, так и Царицын был тогда не очень.

Сталинград — это стало главное слово войны. За словом Сталинград стоял главный смысл войны: мы все-таки превозмогли, мы сильнее, мы переломили хребет фашистскому зверю, в этом слове была радость силы и славы, уверенность в том, что теперь-то точно победим, дело идет к победе; в этом слове была гордость, и отмщение, и военное превосходство, и праздник победы.

Слово стало символом нашего превосходства и грядущей победы.

Сталинград — место этого слова. Дом этого слова. Его Родина. На этом берегу оно укоренено навсегда в родную почву.

Ах хорошо бы, чтоб этим кончились наконец наши пафосные фанфары о бесконечной войне, и мы нашли бы хоть чем-то гордиться в своем сегодняшнем мире. Стране завтра кранты, а они все исправляют характеристики покойникам.

Ни фига не тиха украинская ночь

1. Политическое значение предлога в современном русском языке

До 1991 года сочетание «в Украине» не встречалось вообще. Сначала просто не было слова «Украина», за исключением нескольких употреблений в летописях, где этим словом обозначалась неопределенная территория юго-западных русских княжеств (Галицкое и др.). Слово прочно вошло в обиход с 1654 года, когда Богдан Хмельницкий привел Левобережье Днепра под руку русского царя, Алексея Михайловича Тишайшего, что Переяславская Рада и подтвердила.

Вот с тех пор по-русски и говорили «на Украине». И Тарас Шевченко, великий классик и родоначальник украинской классической литературы, тоже писал «на Украйне».

Но с распадом СССР и образованием независимого украинского государства там предписано было в официальном порядке говорить и писать «в Украине». Что характерно — украинские государственные лингвисты предписали это изменение и русскому языку.

Аргументы напоминали труд товарища Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Раз независимое государство — надо говорить «в», как и по отношению к другим.

Поборники свобод, искренне полагающие лингвистику служанкой идеологии, поддержат и нововведение дружно. А заядлые русские патриоты, сторонники единою русского мира, упорно говорили «на», придавая предлогу значение русского исторического доминирования на лингвистическом уровне также.

Я полагаю, что если триста лет говорили «на Украине», и Кантемир говорил, и Шевченко, и Гоголь, и мои профессора филологии Ленинградского-Петербургского университета, и весь народ — то и мне сойдет. И политика тут ни при чем. А то в недалеком прошлом все советские республики имели претензию вводить некоторые особые правила русского языка на своей территории.