Конец подкрался незаметно

Вы понимаете, что любое сложившееся положение необходимо имеет причины, основания, предпосылки, мотивы к тому, чтобы из прежнего оно сложилось именно в нынешнее?

Вы наотрез отказываетесь разбираться в сущности и причинах современного терроризма — потому что анализ терроризма кардинально противоречит неолибералистской этике и идеологии, господствующим сегодня. Истина противоречит вашей теории и морали — и вы с негодованием жертвуете истиной вместе со своей цивилизацией и народом.

Европа дата миру все. Наука, техника, культура, прогресс, могущество, свобода, комфорт — это все Европа. Мало-мало что внесли в мировую сокровищницу все остальные, вместе взятые, по сравнению с нами. Все, чем вы пользуетесь — наше.

«Я щажу живых ради мертвых», — с издевательским благородством сказал Сулла сдавшимся грекам. Рим наследовал прошлое Эллады.

Я презираю Европу. Так презирают быдло, пробравшееся в дом богача и философа и начавшее разбазаривать добро и изрекать бред с важностью и самоуважением того, кто будто бы сам это нажил и заслужил.

БЫДЛО — ЭТО ЗАУРЯДНОСТЬ, ВООБРАЗИВШАЯ СЕБЯ ЭЛИТОЙ ПО ПРИЧИНЕ ЕДИНООБРАЗИЯ МОДНЫХ ПРЕСТИЖНЫХ МНЕНИЙ

Сегодня мода на политкорректность и на усыновление в благополучных странах дефективных детей из бедного мира. А в XIX веке было политкорректно ездить для развлечения в сумасшедший дом и смотреть в окошечки на беснующихся буйных. А в Средневековье было политкорректно по воскресеньям всей семьей ходить на площадь любоваться казнью. А в XVIII веке было политкорректно иметь раба-негра. А сегодня политкорректно, чтобы негр обязательно был в высшем руководстве чего угодно.

Я презираю политкорректность. И всех, кто ею руководствуется. Мне все равно, как называется ложь — фашизм, коммунизм, либерализм или политкорректность. Любой лжец — мой личный враг: он крадет кусок моей жизни, ибо только через правду мы видим и знаем жизнь такой, какая она есть на самом деле. Лжец присваивает себе наглую и самозваную власть по своему усмотрению лепить мое представление о жизни — или вовсе задергивать черной тканью умолчания участки моего представления о жизни.

Если либерализм для своего существования требует лжи, или умолчания, которое есть одна из форм лжи, — это еще одна тоталитарная идеология, стремящаяся узурпировать власть над умами.

ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ПРАВДЫ, КОТОРАЯ ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ?

ТОГДА ЕЩЕ МЕНЬШЕ ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ СМЕРТЬ, КОТОРАЯ ПРИДЕТ ПОЗНАКОМИТЬСЯ ВМЕСТО НЕЕ.

Но скрыть визит Смерти тебе уже не удастся.

Что там говорил Джек Лондон: дайте взглянуть, какое лицо у Правды? Гюльчатай, личико-то открой!

1. А раньше терроризм был? Еще как! Во все времена. Навести шорох на врагов, убить их начальников или кого угодно.

Есть террор: вырезать страну, народ, город под корень своим войском. Не сдадитесь — всех убьем! Страхом держать побежденных в рабском повиновении. Спартанцы. Якобинцы. Чекисты. — Этот вид террора нас сейчас не интересует.

А есть — «точечный», «индивидуальный» террор. Нас мало, мы смертники, мы убьем вас и тем отменим ваши решения, разрушим ваши планы, сломим вашу волю и навяжем свою. Юдифь убила Олоферна — и вражье войско не победило. Муций Сцевола не сумел убить Порсену — но его решимость заставила врагов уйти.

Древнееврейские сикарии — «кинжальщики» — террор имели как основной метод борьбы. Фанатики убивали римских чиновников, греческую знать, еврейских богачей — добиваясь свободы, независимости, справедливости. I в. до Р.Х.

А уже к XIII в. по Р.Х. ассасины-исмаэлиты наводили страх на весь Ближний и Средний Восток: кого Старец Горы указывал — того и резали, и не было спасения от фанатиков-самоубийц ни вельможам, ни государям.

Ну, Генриха IV зарезал фанатик, и герцога Бекингема зарезал фанатик, и Марата зарезала Шарлотта Корде, только ее имя мы и помянем, потому что избавила родину от кровавого пса (биография Марата — это хроника пороков и подлости человеческого падения, где революционная радикальность взглядов явилась местью оскорбленного самолюбия, но мы ведь сейчас о другом).

А вот и русские нигилисты — авангард своего времени! Бомбисты, револьверщики, кинжальщики, пеньковые петли на нежные шейки юных интеллигентов — смерть как святое причастие! Степняк-Кравчинский зарезал шефа петербургских жандармов Мезенцева — на углу Невского и Литейного, средь бела дня, в толпе народа, вскочив на подножку его экипажа! — и скрылся!

Про убийство эрцгерцога Фердинанда нашего студентом Гаврилой — рассказывать?

«Мировая история индивидуально-группового терроризма» — о, это была бы книжка почище «Фауста» Гете.

Они были храбры. Они были фанатичны. Они не боялись смерти или даже искали ее: смерть была условием их деятельности. Они горели идеями, имели убеждения выше желания жить.

ТЕРРОРИСТ ИМЕЕТ НАДЛИЧНОСТНЫЕ ЦЕННОСТИ