Конец подземного города

Лев протянул руку, чтобы чокнуться с друзьями, и закончил словами:

- Дорогие мои, я предлагаю выпить за коммунизм и гениального творца его нашего великого Ленина.

Громкое "ура" было ему ответом.

Пришли прощаться генерал Гробз и Гастингс. Лев был удивлен наглостью старого дельца. Как ни в чем не бывало, он тряс всем руки, особенно любезно прощался со Львом, будто забыв, что только час назад получил от этого человека хорошую русскую затрещину.

- Разрешите, господин кандидат, - сказал генерал с той подчеркнутой слащавой улыбкой, к которой прибегают дипломаты в торжественных случаях, поблагодарить вас от лица вооруженных сил Монии за содействие, которое вы оказали нашим бывшим солдатам. "

Гости" не задержались в кабине "Светолета". Со ступенек лесенки Гастингс позвал Льва:

- Простите, господин Солнцев, я имею к вам еще одно маленькое дельце.

Лев вышел к нему. Гастингс взял его под руку.

- Как у вас говорят, кто старое помянет, тому глаз вон... Вы могли бы с помощью вашей машины убрать лед с этого острова?

- А для чего вам это нужно?

- Пока чисто теоретический интерес.

- Да, - сказал Лев, - на это мне понадобилось бы несколько педель.

- И во что это влетело бы? - любопытствовал Гастингс.

- Во всяком случае меньше миллиона...

С минуту Гастингс молчал, потом протянул Льву руку:

- Поздравляю вас. Хотите честную сделку: вероятно, мне удастся купить этот остров или заарендовать его на долгое время. Вы уничтожите лед. Мы превратим этот арктический остров в край вечной весны, населим его трудолюбивым народом. Вы - царь! Я - ваш министр финансов. Все доходы пополам. Это миллиарды! Это почести! Это власть! Соглашайтесь...

Лев освободил руку и, не ответив, вернулся в кабину.

Гастингс заскрежетал зубами.

Послышался рев моторов: монийские самолеты поднимались в небо...

Затем взлетели сорок советских самолетов. Сделав круг над ледяным аэродромом и качнув крыльями в знак привета, они взяли курс на юго-восток. Две тысячи бывших военнопленных простились с диким островом, который едва не стал для них кладбищем.

А "Светолеты" вспорхнули и перенеслись в глубь острова. На одном из них был Симху-Упач.

Гарри остался в лагере в качестве коменданта. Его помощником был профессор Паульсен. Ученый с увлечением отдался делу спасения обмороженных. Советский медицинский отряд располагал новейшими медикаментами, и люди быстро поправлялись.

Жизнь в лагере наладилась. Оставшиеся разместились в больших отапливаемых палатках, у них были теплая одежда и обувь, они хорошо питались. "

Днепр" должен был прибыть через неделю.

Спасение медведей-воинов

Хомеунги-Умка-Наяньги достал из-за пазухи своего бога, посмотрел на него укоризненно, плюнул в лицо, потом размахнулся и забросил подальше.

- Иди, бездельник, и не возвращайся. Без тебя худо, а с тобой совсем смерть пришла.

Расправившись с богом, Хомеунги-Умка-Наяньги опустил наземь бивень, который нес на плече, и сел на пригорок.

Племя окружило вождя. У людей были бледные лица, впалые щеки, потускневшие глаза...

Сегодня утром накормили детей мясом четырех щенят, которых носила в своем капюшоне Ченьги-Ченьги. Вчера съели последнюю собаку. Собака эта не принадлежала эскимосам - ее продали вместе со всем добром белому господину. В Подземном городе он уплатит им большие деньги и даст много хорошей пищи. Но как добраться до Подземного города, когда дороги нет, собак нет, есть нечего, торбаза и пимы порвались, а силы на исходе. Дети, и те по двое, по трое тащат бивни. Белый господин на прощанье прицелился из автомата и дал понять, что Хомеунги и все племя головой отвечают за каждую кость. И зачем только вождь показал этому господину бивни!

Симху-Упач уехал с белым на его, Хомеунги, упряжке. Собак шамана белый убил раньше, и племя съело их мясо. Нумка-вожак теперь служит чужому господину, а ведь в нем, по словам того же шамана, живет дух великого Горенги. Они взяли с собой священную сову Мауи, взяли все священное сало... Белый обещал прислать провизию, вернуть упряжку...

Всю дорогу Хомеунги по следам читал историю путешествия белого и шамана. Сначала ехали оба. Потом Симху-Упач пошел пешком - ехал только белый, а вскоре Симху-Упач стал тянуть тяжелые сани вместе с собаками... Здесь они съели священную сову. Белые перья в каплях крови... Хомеунги даже видит, что белый съел всю сову, а шаману ничего не дал. Кости не только обглоданы, но отполированы. Разве может белый так обработать кости? И зачем шаману так их полировать, если бы белый дал ему хоть немного мяса!

Все, как на ладони, видел по следам Хомеунги-Умка-Наяньги. Это было единственным развлечением вождя в этом трудном, голодном, безрадостном походе.