Конец прекрасной эпохи. Эссе и переписка с друзьями

Пробуждение для бодрствования от сна и для жизни от смерти – эта цель побуждала эзотериков-аскетов уходить в пустыню, неважно была ли она египетской, московской или нью-йоркской. Переход в пустыню был не анархическим выходом в свободу от нравственной и социальной ответственности, а принятием на себя всей полноты и всего веса космических законов. И прежде всего, это было связано с ограничением самоволия, а не с саморасширением. «Саморасширение» было всегда «расширением» низкого – ариманического и гордого – люциферического в себе. Писатель, рассматривающий свое творчество как духовный путь, постоянно видит дистанцию, отделяющую его от Источника. Тогда у искусства появляется возможность развития, как это было у писателей-гностиков, суфийских поэтов, Платона, Данте. «Возлюбленный брат мой пришел ко мне с просьбой приоткрыть ему Истину, скрытую от него множеством завес, которые сам он не в силах раздвинуть», – так начинает свои трактаты суфийский мистик XII века аль-Газали.

Духовные клише времени открыты духовидцу и писателю. Показать истину может только живущий в истине. Искусство, а особенно литература, представляющая собой жизнь в слове – одну из наиболее таинственных форм жизни, – есть движение, путь. И для писателя его личная судьба как внутренний путь оказывается сплетением вечного с образами временного, абсолютным выражением чего был путь Христа, внешняя канва жизни Которого явилась моделью истины, инспирировавшей самое высокое искусство многие столетия. Утверждение же себя «через акт саморасширения и абсолютный эгоизм», добровольное избрание «черной короны и инфернального холода» среди «темных невоплощенных остатков»* в мистической тени окружающих в лучшем случае является свидетельством духовной неразборчивости. Писатель, ясно осознающий свою миссию, не может не понимать, что его усилия встречаются с космическими и что подобное притягивает подобное: свет – свет, тьма – тьму.

Журнал «Оккультизм и Йога» № 64

Нью-Йорк, США, декабрь 1976 г.

Ступенька к гнозису

Девятнадцатый век был веком предупреждений. Двадцатый – ощупью высекает искры из абсурда. Ясновидящий, мыслитель, художник, в наши дни, наконец, вытеснены газетчиком, дельцом и чиновником.

Газетчик рассудил, что наглость успешливее совести, а ложь – искренности. Чиновник допустил автономность разума, не связанного с нравственностью. Делец придумал духовные достижения, преступающие заповеди. Грубые начала – азарт внешнего деления – окончательно заполонили социальный космос.

В век «торжества человеческого разума» кто отважится говорить об истинном гнозисе? Рядом с одномерной мудростью идея четвертого измерения должна казаться больной фантазией. Для назойливого наукоподобия высшее знание оказывается бредом.

Картину сегодняшнего будущего нарисовал в 1880 году К. Леонтьев. «Вообразим себе, – писал он, – что все миллионы людей беднейшего класса, составляющего большинство во всех государствах, отказались от религиозных преданий, в которых темные толпы их предков прожили века; вообразим себе, что все без исключения подданные какой-нибудь державы говорят о «правах человека», о «равенстве и свободе», о «достоинстве», о том, что земля обращается около солнца в 365 дней и столько то секунд… еще о том, что есть, положим, какой-то Бог…, а подати все-таки велики при этом, и т. д.».

Апокалиптическое время, Кали-Юга, душа покинула мир – таковы заключения районных диагностиков. Место наибольшего страдания, Мекка современного эзотеризма, третий Рим, – говорят они о России.

Внешне затаённую, но внутренне яркую картину представляет собой Россия последнего двадцатилетия. Невероятные метафизические построения оказываются в непосредственной близости от внешних реалий. Детально разработанная система Р. Штейнера уживается рядом с иронически-многозначительными космологическими фрагментами Г. Гурджиева. Нервная теософская публицистика Е. Блаватской и Н. Рериха, средневековая немецкая алхимия, космизм Н. Фёдорова и К. Циолковского, «третий завет» А. Шмидт – всякий источник находит себе адептов и талантливых интерпретаторов. Есть последователи и у американца Э. Кейси, и у француза Р. Генона, и у космополита Дж. Кришнамурти. Некоторые скрывают свои корни, другие в карьер начинают рассказывать о встречах со Спасителями, с тибетскими святыми, с инопланетянами. Есть создатели новых религий, например, солипсистской религии «Я», рассматривающей все объективные религии (христианство, иудаизм и др.) как проекции этой религии «Я» на плоскость трех измерений. Есть группы, утверждающие, что они работают над созданием нового современного языка Традиции, убежденные, что язык Святых книг, написанных десятки веков тому назад, устарел. Наконец, вовсе недоступные для любознательных группы, подготавливающие Спасителей для России и для всего мира.