Конец пути

А в следующую секунду дракон, что распался на несколько полупрозрачных фрагментов, соединился, словно облако черного дыма, и вознесся в воздух, чтобы сделать петлю и ринуться на Драккайнена.

Бормоча финские и польские проклятия, Вуко подождал, пока тварь развернется в его сторону, а потом выстрелил под виверной в диком рывке и снова помчался между скалами. Идеи у него закончились.

Собственно, он уже собирался отказаться от гонки, когда увидел водопад. Белый каскад падающей воды, валящейся метров с пятисот; между скальными порогами, у подножия, низвергающийся поток выбил довольно глубокий бассейн метров двести шириной. Дальше шумел еще один водопад. Времени у Вуко было немного, взгляд через плечо дал ему понять, что электрический дракон снова начинает подзаряжаться и что между клыками его перескакивают новые разряды.

Не долго думая, он свернул и полетел вдоль водопада, почти отираясь о него, а тварь неслась следом, повернувшись брюхом к скале и маша крыльями странным, неестественным образом. Когда Вуко ринулся под поверхность воды, он не почувствовал ничего, кроме холода. Бытие нематериальным призраком имело свои положительные стороны. Одновременно раздался треск молний, от которого заныли зубы. Но снова ничего по нему не попало.

Он вылетел из-под водопада и оглянулся.

Виверна наверняка была легче воздуха, эфирной, но не совсем нематериальной. А к тому же она была по уши заряжена статическим электричеством. Водопад упал на нее с силой тысяч тонн воды и разнес в клочья, а одновременно случился неконтролируемый разряд. Теперь в воздухе летали тысячи крутящихся и дрейфующих клочков, что потихоньку, словно сажа, опускались вниз, потрескивая проскакивающими между ними разрядами.

— Ладно, — выдавил он сдавленно и взлетел повыше. Остальные виверны остались позади: он видел, как кружат они над таинственным местом, которое охраняют, не обращая внимания на судьбу подруги.

Солнце зашло, опустилась ночь, освещенная магическим заревом. Он же направился неспешным полетом в сторону пограничных с Землей Огня гор.

Он зашел с совершенно другой стороны, чем прежде, и по привычке взглянул вниз, пролетая над одним из хребтов, который он наверняка уже осмотрел в тот день с десяток раз.

Но он ни разу не пролетал над ним. Просто потому, что гора заканчивалась расколотой, острой верхушкой, где не могло располагаться ничего интересного. Только вот на самом деле вершина оказалась короной скал, встающих кругом над закрытым плоскогорьем размером с крупный стадион. В первый миг он увидел только вершину горы, но он устал, а потому прикрыл магический глаз и взглянул прямо, без магической поддержки. И тогда вдруг увидел плоскогорье, словно раньше его что-то скрывало. Это было как глядеть на что-то сосредоточив взгляд, а не уголком глаза.

Он отчетливо видел толкущихся там людей, животных, даже горящие костры — ведь все знали, что скалы скрывают их со всех сторон, а сама высота горы маскировала и голоса, и следы дыма. Скальные стены, похоже, из довольно мягкого туфа, украшало плетение ходов, окошек, переходов и галерей. На плоскогорье в нескольких местах стояли длинные каменные дома, крытые сланцем, ровно, в геометрическом порядке, какие-то ограды и сараи; все поставлено с умом, по кругу, прорезанному крестом улочек, с умелой аккуратностью римского форта. И везде — люди. Вуко снизился и пролетел над плоскогорьем. Фигуры людей мелькали перед глазами, обитатели что-то носили, сидели вокруг костров, над которыми висели котлы, ремонтировали оружие. Везде он видел знакомые лица, знаки племени, нашитые на спинах курток и плащей, и ему хотелось расплакаться от счастья. Раненые рядком лежали на галереях, и было их где-то с сотню. Вуко влетал в вырезанные в скале, увенчанные арками переходы и овальные комнаты с узкими окнами, несколько раз он пронесся, сам того не желая, сквозь идущих людей, поскольку внутри крепости было тесновато. Его словно задело теплое дыхание. Те, на кого он наталкивался, порой останавливались на миг и оглядывались удивленно, но иной раз и не обращали на это внимания. Он заметил также, что его полет заставляет трепетать пламя в светильниках, лампах и очагах и чуть колеблет занавеси, словно дыхание ветра.