Конец пути

— Ее нет в лагере, — ответил он, и мое сердце замерло. — И не знаю, жива ли она, хотя и надеюсь, что это так. Мы были в северной провинции, в болотистых низинах вблизи Ченджобада. Захватили мы тогда три корабля. Маловато, но мы посадили на них, сколько сумели, главным образом женщин и детей. Они отплыли в море, чтобы поискать удачи на востоке. Потом нам снова пришлось убегать на юг, и я не знаю, что с ними случилось. С ними отправился и мой друг Мрак, которого ты знаешь. Тень утверждает, что если бы они погибли, то Мрак погиб бы тоже, а он сразу бы о таком узнал, а потому я полагаю, что они все еще живут на диких островах, что отделяют нашу страну от Страны Медведей, и что живет там и Вода, дочь Ткачихи.

* * *

На следующий день меня разбудило солнце. Я спал на мате, брошенном у скального навеса, где сидел еще долго после совета, который прошел чуть лучше, чем я мог предполагать, но не намного.

Я сидел, смотрел в ночь и думал о Воде. Знал ее лишь немного, хотя и было правдой, что мы провели друг с другом ночь. Но я мало что о ней знал. Однако на короткий миг в ту ночь на плоскогорье наши сердца соприкоснулись, и мы сделались единой душой. Это было воспоминание, которое я нес по всему миру, и я к нему привязался. Мне легче было верить, что я делаю это для нее, чем для тысяч неизвестных мне кирененцев. Затем, чтобы она однажды перешла через тот свой мостик.

Бенкей принес мне тыкву свежего молока, кусок сыра и хлеб.

— У них есть скот, — пояснил. — А еще плоды и красные волы. Захватили их, когда жрецы принялись освобождать подневольных животных. У них есть и хлопотуны, а значит, есть и яйца. Нашли они множество бакхуна, пальмового вина и пряного пива. Все, что выбрасывали купцы, чтобы не попасть на жертвенный стол. Хуже всего с дуррой. Они несколько раз захватывали храмовые амбары, засеяли здесь поля и раз уже собрали урожай, но надолго этого не хватит.

Он сел рядом, пока я ел в молчании, глядя на поток внизу.

— Так лучше, — сказал он.

Я взглянул на него.

— Она жива. А могла бы погибнуть, и тогда бы уже ничего не было бы возможным. А так, пока жив ты, жива и она. Более того, поплыла в нужную сторону, ты можешь ее найти. Ну и она не встанет на стене Ледяного Сада, когда придут Деющие.

— Я хотел лишь увидеть ее, — пояснил я.

Он похлопал меня по плечу.

— Возможно, что и увидишь.

Я поел и почувствовал, что Бенкей прав. Ведь надежда была. Ведь она уплыла на корабле под опекой Мрака, подальше от Красных Башен и жрецов с каменными ножами. Она не станет на стене под дождем стрел, не будет пробиваться пустыней под косами колесниц Огненного тимена. А потом я ее найду.

Всюду, куда только ни брось взгляд, кто-то что-то носил или складывал. Сворачивали полотнища шатров, складывали их на повозки, коневоды вели табун лошадей. Везде чувствовалась спешка и беспорядок. Рычали волы. А среди всего этого я услышал знакомый звук.

— Орнипанты?!

— Да, — кивнул Бенкей. — Шестнадцать. Разбитые остатки какого-то кебирийского каравана. Должны пойти на мясо. Или ты снова хочешь ими заняться?

* * *

— Мы будем готовы к утру, — сказал Фитиль. — Слишком мало времени.

— Мы вышли в пустыню после того, как нас учили две длинных водяных меры. Нас четверо, нужно еще двенадцать погонщиков. Дай мне кебирийцев, каких только найдешь, а еще хороших всадников и тех, кому приходилось сражаться на колесницах. Двенадцать для управления и по двое стрелков на птицу. Это не настолько уж и трудно, упряжь и паланкины у тебя есть.

— Лежат, — махнул он рукой. — Целая кипа. Мы собирались переделать их на что-то другое, но не успели. Когда мы на них наткнулись, птицы бродили оседланными и в полной амуниции. Только без всадников.

— Нам будут нужны шестнадцать копий, тридцать два лука и немного мяса. Птицы голодны. Понадобится еще и шорник, наверняка придется чинить упряжь.

* * *

В Амитрае каждая часть дня зависит от храмового ритуала. Там нет жизни, которую человек разделяет между работой, семьей и отдыхом согласно своим возможностям и предрасположенностям. Существуют храмовые водяные часомеры, мерные свечи, которые горят в святилищах, и каждому часу предписаны соответствующие обязанности, молитвы и деяния.

Потому легко предвидеть, что можно встретить в определенную пору, поскольку все делают тогда одно и то же. Известно, когда они спят, когда едят, когда работают и когда приносят жертвы Подземной, и когда-то они точно не делают ничего иного.

Поэтому когда мы услышали звуки рога, возвещающие схождение солнца под землю, что гремели эхом над Баракардином, и вторящие им, едва слышные голоса башен из других поселений, мы уже знали, что после этого не встретим никого.