Конец пути

Начал от озера и Дома Огня, где удостоверился, что и правда нет следов резни. Заметил следы обороны, но не отчаянной, не до последнего человека. Перед самым исчезновением защитники города, похоже, вели интенсивный и длительный обстрел из требушетов и баллист по местности вокруг города огненными снарядами. Вуко нашел несколько выгоревших до голой земли площадок, на которых температура превратила песок в стекло и где выгорели все деревья, оставив только обугленные, пустые изнутри пеньки. Были и целые площадки, которые он помнил поросшими лесом и которые теперь покрывали обрубки деревьев с торчащими во все стороны длинными щепками вместо ветвей. Расколотые стволы с воткнувшимися в них каменными снарядами размером с крупный грейпфрут. Нашел и воронки, на дне которых лежали снаряды побольше, размером с крупные арбузы. В тех местах он находил и останки тел. Фрагменты черепов, конечностей, корпусов с торчащими сломанными ребрами, окованные щиты Танцующих Змеев с дырами размером с яблоко, косо воткнувшиеся в землю четырехметровые копья толщиной с запястье, полностью покрытые кровью. Сломанные бунчуки, похожие на те, которые он видел у всадников Змеев. Однако он не нашел трупов Людей Огня и никаких остатков вещей, больших чем с пару ладоней.

Он вернулся в городище и удостоверился, что после интенсивной бомбардировки окрестностей Дом Огня был захвачен без единого выстрела. Атакующие, должно быть, засыпали ров, но, похоже, сделали это без потерь, спокойно, без необходимости отбивать огненные атаки, а потом выбили ворота тараном и расшвыряли их остатки в стороны – и снова, никем, похоже, не побеспокоенные.

Возможно, потому, что все сложные, мощные механизмы, которыми располагали люди Атлейфа, были сожжены, причем, похоже, под них плеснули драконье масло. Сгорели все рутты и требушеты, и большие баллисты, и мазницы размером с портовый «журавль» с поворотными емкостями, которые могли бы в любой момент вылить на головы атакующих поток «драконьего масла». Все сгорело. Полностью.

Два огромных амбара стояли совершенно пустые, а еще два были сожжены вместе с черным, обуглившимся зерном. Если бы город подвергся ограблению, то лишь полный кретин сжег бы полтора десятка тонн зерна, причем в конце зимы и во время войны, ведь даже весной мало кто сумеет выйти на поля. Змеи были кретинами, если уж поддались мерзкой идеологии ван Дикена, но, пожалуй, не в таких делах.

Когда он осматривался, то чувствовал, как к нему возвращается надежда. Вуко взлетел высоко над озером и Домом Огня, заложил широкий вираж, а потом полетел на восток, в сторону скалистых гор, где якобы должен был находиться выход из Чертовой Штольни.

Установил подходящую высоту наблюдения, а после принялся накидывать круги диаметром в несколько километров. Была это высота, с которой он различал отдельные деревья, тракты, – они казались тонкими линиями спагетти; глаз мог, в принципе, рассмотреть и отдельного человека – но как крохотную точку. Едва видимое оранжевое пятнышко.

Через какое-то время, высмотрев несколько сожженных до голой земли хуторов, в которых он нашел только лежавшие еще с зимы трупы, он наткнулся на группу всадников, едущих вдоль ручья. Снизился, нырнув до высоты тридцати метров, словно ястреб, но это была тяжелая кавалерия ван Дикена в черненых доспехах, с жутковатыми бунчуками и в драконьих шлемах. У одного из всадников в сумах было нечто, переливающееся всеми цветами, пульсирующее фракталами туманного света, оттого Вуко, вспомнив мага, командовавшего отрядом, на который они наткнулись у долины Скорбной Госпожи, быстренько удалился на безопасную дистанцию, решив того не цеплять.

То, что невозможно было напасть, расстраивало чрезвычайно, особенно потому, что Вуко об этом постоянно забывал.

Отряд двигался довольно быстро, время от времени останавливаясь: тогда крохотные точечки расходились во все стороны, исследуя, похоже, окрестности в поисках следов. Что-то они искали.

У него не было другого выхода, как только оставить их в покое, оттого он взлетел снова, направился в горы и принялся высматривать вырезанную в скалах Сожженную Берлогу, как бы она ни выглядела. Грюнальди и Сильфана описали как сумели ее положение, но это мало что ему дало. Оба они не разбирались в картах, которые Вуко пытался рисовать, зато помнили раз виденные дороги, обладая таинственным топографическим инстинктом, что позволял им ориентироваться на море, – вот только описать местность они не могли. Чувствовали, где что есть: в головах их сидела уверенность о расположении гор, островов и даже рельефа побережья, но с тем же успехом он мог расспрашивать о дороге ласточку.

Подземный коридор должен был вести от Дома Огня на восток, однако не удалось установить, шел ли он прямо. Если Вуко понял верно, начинался он как система пещер, вел коридорами старой шахты, а потому мог оказаться настоящим лабиринтом; хуже того, ни Сильфана, ни Грюнальди не видели его собственными глазами, а потому не могли быть ни в чем уверены.