Конец пути

Драккайнен отклеил лицо от маски, долго пил воду с медом и тяжело дышал. Когда вышел на палубу, бросил в озеро кожаное ведро на веревке, вытащил полное, поставил на ступенях форкастеля, погрузил голову в холодную воду и стоял так с полминуты.

Потом отряхнулся, словно пес, и с мертвым, каменным лицом, охрипшим после вчерашних воплей голосом приказал сниматься с якоря.

Палуба в один миг наполнилась судорожной активностью: заскрипел кабестан, якорь, отекая водой, стукнул о борт, рулевой – мрачный детина по имени Пятерня с лицом, перечеркнутым шрамом, – навалился на румпель, и они поплыли прямо в туман, исчезнув с пляжа, словно бы никогда их там и не было.

Берега озера и руины, полные каркающих воронов, утонули в тумане. И ни один из воронов не назывался Невермор, а на противоположном берегу не появились всадники.

Корабль одиноко плыл по Драгорине, разгоняя клубы тумана, экипаж – кроме рулевого – сидел у бортов с арбалетами на изготовку, а сама ладья шла без весел, разрезая воду носом, в кильватере кипела вода. Шли они по меньшей мере втрое быстрее, чем режущий гладь реки конвой впереди них, но были на целую ночь позади, и нечего было выискивать перед носом, кроме очередных поворотов реки.

Драккайнен стоял в закрытой каюте с лицом, воткнутым в маску, и неустанно осматривал окрестности. Делал это уже несколько часов подряд и заметил, что то и дело утрачивает внимание. Картинки проносящейся земли то и дело начинают размываться, распадаться в клубы черного дыма, и он снова оказывался на досках палубы, держась за кованые крылья, на подгибающихся, трясущихся ногах. Вуко поспешно справлялся с жаждой, после чего снова втискивал лицо в воняющую потом мокрую кожу и расправлял призрачные крылья.

Она просто оторвала его лицо от маски. Дернула Драккайнена за плечи, а призрак его в одно мгновение распался в полете над лесом. Он качнулся и ухватился за крыло, чтобы не упасть.

– Что ты делаешь?.. – пробормотал Вуко.

И тогда увидел лицо Сильфаны: бледное как полотно, со стеклянными от слез глазами.

– На палубу… Смотри… – начала она.

Он прыгнул наверх, перескакивая через несколько ступеней, с сердцем, ставшим льдом. Видел все глазами души. Так отчетливо, словно лицезрел это уже сотни раз. Отрубленные головы на копьях. Пять – рядком, на самом берегу реки. Грюнальди, Спалле, Варфнир, Хвощ, Ясень. Прикрытые веки, помутневшие глаза, раскрытые рты, кровавые обрубки шеи, надетые на наконечники.

Он выскочил на палубу и бросился к релингу.

Увидел темную свинцовую воду, клубы тумана, едва видимые абрисы берега и одинокую скалу, торчащую над рекой из тумана.

А на вершине ее – фигуру сидящего человека.

Человека с удочкой.

Они подплыли ближе, проступили абрисы хвойных деревьев, растущих на берегу, скала уплотнилась и оказалась наклонной плоскостью, встающей метра на три над водой, а мужчина свернул леску, выругался, увидев пустой крючок, а потом встал, поправляя свою кожаную шапочку с коваными полями, а когда волчий штевень проплыл мимо – ухватился за ванты и ловко соскочил на палубу.

– Я охотно поплыву за море, в город, где и отхожее место из камня, – заявил Грюнальди. – Можете причалить дальше, около поваленного ствола, и выбросить трап?

Драккайнен молчал, остолбенев. На голову волка на носу уселся ворон и издал торжествующий звук: казалось, сухая ветка скрипнула под переброшенной веревкой.

– Отрезали нам дорогу, – пояснил Последнее Слово. – Вылезли отовсюду и бежали к Тракерине, словно там встал дармовой бардак. Нам пришлось переждать, а когда они прошли, мы потерялись в этом вшивом тумане, только птица нас и вывела. Мы знали, что не успеем к Земле Огня, и пошли напрямик. Переждали конвой, потому что опасались тех, в белых кафтанах и с ведрами на головах: они ж жгут все, что только ни увидят.

– А откуда уверенность, что последним пойдет не огненный корабль?

– Я знал, что последним будешь ты.

Кормовой якорь упал в воду, веревка натянулась со скрипом, тормозя корабль, упал трап.

Четверо Ночных Всадников выехали между деревьями прямо на палубу, стуча копытами, последний вел пустого коня.

Трап втянули.

– Когда отосплюсь – устрою тебе, – процедил Драккайнен. – Думаю, уже в Саду.

На самом деле он проспал только двадцать один час.

Когда вышел на палубу, они как раз миновали Змеиную Глотку, потом устье реки и залив, где они вдруг выплыли из тумана прямо в ослепительное солнце, синее небо Мидгарда и в море, полное рядов надутых парусов с символом дерева в круге. Еще один груз людей и товаров плыл на север. Прямо к стенам Ледяного Сада.

Глава 13 Стены

Пьем же, хоть враг под вратами,

пьем же, хоть тишь кровава,

пьем же, ведь то, что пред нами

суть не радость и слава.

Пьем же, в сей миг багряный —

как вино, как рассвет встающий.

Пока тень не пала на город

войны, с рассветом идущей.

Корчемная песня, Ледяной Сад