Конец пути

Следы копыт, копыт, копыт… Человеческие следы — кто-то один ушел в лес. Причем шел он навстречу ровным волчьим строчкам.

— Эй, друже!!! Колдун, сюда иди!

Олег повернулся, побежал на голос, на всякий случай проверив, не примерзла ли сабля к ножнам, но оказалось, что помощь сильно запоздала. И нужна она была отнюдь не купцу.

— Следы копыт я на берегу заметил! — еще издалека начал кричать Любовод. — По ним пошел, глядь: волчьи рядом тянутся! А потом и это…

Перед ним на широкой утоптанной поляне, местами покрытой красными пятнами, лежал конский костяк с жалкими остатками шкуры. Разумеется, волки так чисто его вылизать не могли, но им, похоже, удалось наесться от души. А уж на объедки потом желающих нашлось: и песцы, и лисы, и мышки наверняка от дармовщины не отказались. Все косточки и обгрызли, и обсосали, и даже снег окровавленный подобрали, чтобы добро не пропало.

— Теперь все ясно, — присвистнул Олег. — Похоже, пока великий Раджаф почивать изволил, волки его лошадей шуганули. Те перемахнули кусты и рванули на эту сторону. А потом…

— Вы где?! Где вы все? Господин! — послышался с реки звонкий голос.

— Кажется, Урсула знает продолжение. Идем.

— Вы здесь, господин? — весело поинтересовалась невольница. — А я следы нашла! Обмануть он нас пытался! Лесом объехал да дальше поскакал! Там, за излучиной. Токмо мало следов. Будто один всего конь. Но с подковами, не корова какая.

— Поймал, значит, одного, — кивнул Любовод.

— Точно, поймал. Привязал, верно, там. Сюда за сумками вернулся, взял самые нужные да по прямой через лес к скакуну и ушел. Давай, друже, за мной…

Вместе Середин и купец выволокли сумки из-за куста на лед, здесь на свету осмотрели. Седьмого осколка среди тряпья, веревок и овса не нашлось, хотя в глубине души каждый на такую удачу рассчитывал. Но…

— Но теперь у него нет заводных, овса для скакуна… Может, и еще чего нужного, — подвел итог ведун. — Теперь не уйдет, за пару дней догоним. Попался. Любовод, давай-ка сумки прихватим, авось на что сгодятся. Раскидаем по заводным. И вперед, по коням.

Между тем русло Большого Каима становилось все более узким. Это была уже не та полноводная река, на которой ладья могла легко отойти от возможного врага к противоположному берегу и не опасаться, что до нее добросят волосяной аркан или копье; на которой, словно по обширному озеру, можно идти под парусом и даже лавировать, чтобы лучше ловить ветер. К шестому дню это была уже обычная протока — над ней легко смыкались кроны деревьев, а прибрежные ивы, падая от старости, перекрывали русло от берега до берега. Вечером седьмого преследователи ехали уже по льду узкого ручейка.

— Глянь, друже, — указал купец на россыпь конских шариков, что утонули в рыхлом снегу. — Парят еще и пахнут. Знать, знакомец наш совсем недавно тут проехал. Мыслю я, и часа не прошло. Коли так, к вечеру и нагоним. — Он привстал на стременах и громко заорал: — Эй, подожди! Погоди, приятель! Разговор есть!

С близких деревьев сорвалась стайка мелких птичек и унеслась в сторону.

— Молчит, — немного подождав ответа, усмехнулся Любовод. — Ты позволишь, я его зарублю, друже? Все же моих родичей он истреблял. Опосля перед матерью не стыдно похвастаться будет.

— Да мне не жалко, — пожал плечами ведун. — Я скальпы не собираю.

— От и ладно. — Новгородец опять привстал на стременах и закричал: — Я уже рядом, Раджаф! Совсем рядом!

Следы копыт, по которым они шли второй день, вдруг отвернули с ручья влево, проследовали мимо вывороченной с корнями сосны, обогнули густой ельник, нырнули под березки, а потом снова повернули к ельнику, но еще более густому, и скрылись в нем.

— Добрались. — Олег медленно вытянул саблю. — Теперь жди засады. Урсула, девочка, коней всех заводных к себе забери… И езжай за нами в отдалении, шагах в двадцати… Всем тихо…

Он первым двинулся в плотные еловые заросли, старательно прислушиваясь к происходящему вокруг — от глаз тут толку мало. Скакун, чувствуя опаску всадника, двигался осторожными шагами, но при этом поминутно предательски всхрапывал. Шажок, еще шажок. Еще.

Ели немного расступились, дав возможность спокойно проехать с десяток шагов, и опять сошлись, заставив ведуна потянуться к висящему у задней луки щиту. Совсем не к месту над головой злорадно каркнул ворон. Но тут же, хлопая крыльями, свалился с ветки и полетел куда-то вперед.

— Не дождешься… — пообещал Середин и сильно пнул коня пятками.

Тот от неожиданности сорвался во весь опор, пробил грудью еще несколько смыкающихся ветвями завесей — и Олег оказался среди светлого, открытого во все стороны на сотню саженей березняка.

— Друже! Где ты?!

— Здесь, — облегченно перевел дух ведун и спрятал оружие.

Вокруг было чисто и совершенно безветренно. Под яркими солнечными лучами, покрытый изморозью, укутанный пушистым снегом, лес сверкал, словно только что был отполирован мастерами Фаберже. Прямо хоть дари на Рождество императорской фамилии.

— Это ты? — Шагах в десяти слева выбрался из ельника купец.

— Урсула, ты далеко?

— Я здесь, господин…