Конец радуг

Хоры продвигались по тексту Хуана: северяне исполняли английскую версию, южане – испанскую. Студенты подсобили им гибко настраиваемым дирижерским интерфейсом; это сгладило некоторые шероховатости. К тому же в музыкальных и певческих талантах им не откажешь. И все же успешный перформанс был бы немыслим без магии адаптивных задержек, вносимых в передачу схемой Роберта (а также, вероятно, без магии гораздо более мощной – бетховеновской).

Роберт слушал. Его вклад в демку не был идеален. В общем-то, получалось хуже, чем на репетициях: слишком много зрителей, и появляются они слишком внезапно. Он этого и боялся. Трудность тут не с полосой пропускания. Он посмотрел на график дисперсии со своей личной точки зрения. Неожиданно присоединились несколько миллионов человек, выгребли столько ресурсов, что его бедолашная скромная программулина предсказания нагрузки дала слабинку, и это изменило само наблюдаемое представление.

Тем не менее синхрон держался. Гибридный оркестр не фрагментировался.

Десять секунд. Несколько грубоватых крещендо, но потом каким-то чудом все стабилизировалось на последние две секунды. Стихи Хуана отзвучали, и стержневая мелодия пронзила тишину.

Совместный оркестрохор оглядывал аудиторию. Исполнители улыбались, некоторые выглядели малость сконфуженными, но они это сделали!

Грянули аплодисменты, кое-где даже бурные.

Бедняга Хуан совсем спал с лица. К счастью, ему не потребовалось выходить на сцену еще раз. Исполнители сами кланялись и расходились по северной и южной сторонам сцены, возвращаясь в свои уголки планеты. Хуан помахал местной публике, натужно улыбаясь, и обронил Роберту:

– Слушай, а знаешь, мне уже все равно, какую оценку нам влепят. Мы это сделали, и точка!

34 Британский музей и Британская библиотека

Дети рванули с трибун, не слишком смущаясь тем обстоятельством, что Чумлиг и компания могут потом пересмотреть запись вечера и выявить самых бесцеремонных. Роберт и Хуан не так спешили, они задержались поболтать с другими учениками и обменяться комплиментами. Оценки станут известны часов через двадцать: полно времени, чтобы грызть себя за неудачи в другом. Луиза Чумлиг, впрочем, вид имела вполне жизнерадостный и всех учеников поздравляла, отметая любые вопросы о том, повлияет ли та или иная недоработка на итоговую оценку.

Мири и Боба по-прежнему не было видно. Роберт отвлекся на ребят, Чумлиг и Хуана Ороско: последнего кидало из крайности в крайность, от истерического облегчения до самоедства за провал.

Поэтому Роберт совсем не ожидал столкнуться лицом к лицу, практически нос к носу, с Уинстоном Блаунтом. За спиной экс-декана маячил Томми Паркер рука об руку с Сю Сян. Да уж, странная парочка образовалась в результате всех приключений! Коротышка улыбался до ушей. Роберту он энергично показал большие пальцы.

Но все внимание Роберта в тот момент сосредоточилось на Блаунте. Томми и Уинни после того вечера в УСД Роберт почти не видел. Они с Карлосом несколько дней провалялись в клинике Крика. Насколько мог судить Роберт, с ними заключили определенные соглашения. Как и с ним самим. А теперь отпустили. Официальная версия согласовывалась с заявлениями Боба: протест, организованный Кликой, вышел из-под контроля, но лабораторную аппаратуру они портить не хотели, и все страшно об этом сожалеют. Неофициальные истории о героическом самопожертвовании служили объяснением, почему университет и руководство биолабораторий не стали их за это донимать. Если Клика Старейшин будет держать коллективный рот на замке, то и Последствий удастся избежать.

Но вдруг на лице Уинни возникла странная улыбка. Он кивнул Хуану и потянулся пожать Роберту руку.

– Хотя из Фэйрмонтской я свалил, у меня тут по-прежнему родственные связи. Дорис Шлей – моя правнучатая племянница.

– О! Уинстон, она выступила превосходно!

– Спасибо, спасибо. А ты… – Уинни помедлил. В прошлом Робертом Гу восторгались на все лады, и Уинстона Блаунта это слишком часто коробило. – Ты, Роберт, совершил истинное чудо. Я про текст. Я себе и не представлял, что можно так обыграть Бетховена одновременно в английском и испанском вариантах. Это… подлинное искусство. – Он пожал плечами, словно ожидая саркастической ремарки в ответ.

– Это не моя работа, Уинстон. – Возможно, он расценит это как сарказм, но я не хотел, честное слово. – Стихи написал Хуан. Мы весь семестр сотрудничали, но здесь я ему дал волю. Я только финальный вариант немного покритиковал. Если честно – а персонаж Чумлиг не выносит лжи, – если честно, это заслуга Хуана.

– Да? – Уинни отстранился и словно впервые заметил Хуана. Потянулся пожать руку мальчишке. – Это было красиво, сынок. – Он бросил еще один взгляд на Роберта и добавил, по-прежнему недоверчиво: – Роберт, а ты отдаешь себе отчет, что это было в некотором смысле не хуже, чем твои работы прошлых лет?