Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры

Незадолго до смерти Куньял признался, что всю жизнь писал романы в неореалистической манере и публиковал их под псевдонимом Мануэл Тиагу. Всего таких романов вышло восемь, некоторые имели успех. Оказалось, что несколько молодых интеллектуалов, исповедавших модный неореализм, которые в конце 1920-х познакомили юного сапожника с коммунистическими идеями, сами того не подозревая, сделали из него не только главу компартии, но и своего коллегу-писателя. В 1996 г. по одному из романов сняли фильм, по другому в 2006 г. — сериал. Похороны Куньяла, как до этого Гонсалвиша, превратились в огромные манифестации сторонников социализма — своего рода поминки по тому пути, с которого свернула португальская революция.

Разжалованный из генералов в майоры Отелу Сарайва ди Карвалью, несостоявшийся левый Бонапарт португальской революции, после недолгого ареста и второго места на первых свободных президентских выборах 1976 г. стал рупором граждан, недовольных тем, что «революция гвоздик» развернулась прочь от социализма, до которого было рукой подать. Он вновь участвовал в выборах президента в 1980 г., но совсем неудачно, создал ультралевую партию «Сила народного единства», при которой немедленно образовалось вооруженное крыло — «Народные силы 25 апреля».

Кумирами Карвалью были Кастро, Че Гевара и революционный ливийский диктатор полковник Муаммар Каддафи. В начале 1980-х несколько арестованных боевиков «Народных сил» дали показания против Карвалью, и его приговорили к 18 годам тюрьмы, из которых он отсидел пять, вышел по УДО и был помилован в 1996 г. Карвалью написал две книги о «революции гвоздик» и продолжал комментировать текущие политические события — разумеется, с ультралевых позиций.

Майор Мелу Антуниш, лидер «Группы девяти» и умеренного крыла «Движения вооруженных сил», усилиями которых революция вернулась с социалистического на демократический путь, пытался противостоять выдавливанию армии из политики, но проиграл. После роспуска Революционного совета он не занимал высоких постов, вступил в Социалистическую партию и консультировал частные компании. К концу жизни получил по выслуге лет звание подполковника и в 2004 г. — полковника посмертно.

Самый богатый человек Португалии Антониу ди Шампалимо, у которого революционные власти отобрали выстроенную при Салазаре многоотраслевую империю, вслед за Каэтану уехал в Бразилию. Там он не стал просто проедать оставшиеся на зарубежных счетах деньги, а принялся строить бизнес заново. Сперва основал цементную компанию, потом несколько химических — и вновь разбогател. Он вернулся в Португалию в 1992 г., после того как из конституции исчезли последние социалистические статьи, и выкупил у государства свои бывшие компании. Многие португальские сельскохозяйственные кооперативы, возникшие в год революционной земельной реформы, сохранились до сих пор, хотя и утратили свой первоначальный «колхозный» характер.

Переход и разрыв

В 1986 г. Португалия одновременно с Испанией вступила в Европейское экономическое сообщество, будущий Евросоюз, пообещав в обмен на допуск в общий рынок Европы масштабную приватизацию. На пять лет раньше к ЕЭС присоединилась Греция. Три вчерашние правые диктатуры надолго — до вступления в Евросоюз бывших коммунистических диктатур Восточной Европы на рубеже ХХ и ХХI вв. — стали главными получателями европейской финансовой помощи. Так единая Европа отблагодарила их за демократизацию солидным чеком.

Испанская эволюция ожидаемо оказалась экономически выгоднее португальской революции. Обе страны подошли к порогу перемен в период стагнации, завершивший десятилетие экономического чуда. Катализатором перехода к демократии была не крайняя нищета населения или полная некомпетентность властей, а разочарование, вызванное остановкой экономического роста: все привыкли, что каждый год жизнь становилась лучше, и вдруг все закончилось. После присоединения к ЕЭС, даже раньше, в связи с грядущим членством в нем, рост возобновился.

Хотя институции, наблюдающие за мировой экономикой, в то время отслеживали национальные показатели менее тщательно, экономисты сходятся на том, что рост в Испании был более плавным и стабильным. Подушевой ВВП Испании увеличился с $2730 на человека в начале 1970-х до $4040 в конце десятилетия, Португалии — с $2070 до $2530. Таким образом, средний испанец за это время разбогател на $1310, а средний португалец — на $460. Примерно так же росли средние зарплаты: в Испании с $2434 до $3806, в Португалии с $1716 до $2030. Правда, нельзя забывать, что кроме социалистических экспериментов португальский переход к демократии сопровождался распадом империи.

Эволюция оказалась выгоднее революции, поэтому есть большой соблазн принять сравнение между Испанией и Португалией как некритичную похвалу неподвижности — гимн желанию подольше ничего не трогать. Это ложный вывод. Революция произошла в Португалии как раз потому, что там было слишком много стабильности, и не случилась в Испании, поскольку страна нашла в себе силы меняться с необходимой скоростью.