Конец соглашения (ЛП)

Он признался только себе, что его вел и страх. И если ему придется столкнуться с жуткими монстрами, типа Ируока, то он хотел, чтобы это произошло по его плану, а не их.

Но это не объясняло всего. Желание сохранить имя Даррас, помочь людям были далеко от порыва «вызваться охотиться на монстров и преступников». Эврард не был ни профессиональным солдатом, ни стражем, хоть сражался в дуэли лучше многих из них. Но если бы он отказался в этом участвовать, честь его и его семьи не пострадали бы.

«Так почему тогда я…?»

Сзади раздались крик и тихий хруст. Едва успев подумать, что нужно быть осторожным с желаниями, он развернулся, занял защитную стойку, выхватив рапиру из ножен.

И увидел, что его навыки не требовались.

* * *

Виддершинс бежала и прыгала по крышам — только по самым гладким крышам и через небольшие бреши, ведь она еще не полностью восстановилась даже с помощью Ольгуна — и преследовала Эврарда улицами. Точнее, она преследовала двух мужчин в жалких плащах и больших ножах, которые плохо скрывались под одеждой, они шли недалеко от него.

Она была почти уверена, что они следили за ним, и она перестала сомневаться, когда они остановились в тот миг, когда он замер, чтобы ударить ногой по бутылке. Они не хотели, чтобы их заметили.

— Давай-ка, — выдохнула она Ольгуну, ощущая его магию в своих мышцах, плоти и кости, — заметим их.

Шинс спрыгнула на плечи одного, под ее ногами раздался хруст, и он сложился под ней. Он смог вскрикнуть. Она ощутила укол сочувствия, но… это было лучше, чем если бы она подошла и зарезала его.

Так ведь?

Сложившийся человек, еще и так, как природа его не сложила бы, был неустойчивой подставкой, и даже усиленные рефлексы Виддершинс не были идеальными. Она шагнула к товарищу раздавленного мужчины.

Он застыл на месте, его разум и ощущения спорили насчет произошедшего, и Шинс решила воспользоваться этим.

(Просто ее прыжок врагу и Эврарду мог показаться спланированным и намеренным. Но она не призналась бы в этом и под пытками, а свидетели не слышали смех Ольгуна из-за этого).

Шаг стал перекатом, и ладони девушки шлепнули по влажной брусчатке. У бандита на лице успело мелькнуть странное выражение, а потом подошва сапогов Виддершинс врезалась в его лицо. Когда все было сделано, и пыль улеглась, он лежал, растянувшись на брусчатке, а Шинс с удобством сидела на нем. Удара могло и не хватить, чтобы он потерял сознание, но тот факт, что Шинс сидела, опустив ногу на его горло, убирал все сомнения.

— Вечерок, — сказала она, когда Эврард подошел ближе, его кулаки и челюсть дрожали.

— Рисуешься? — рявкнул он.

— О, нет, — не совсем. — Тут некого впечатлять.

— Я мог с ними разобраться!

— Да, если бы ты заметил их. И будь они нормальными ворами, — она встала, потянулась, пока ее спина не хрустнула, а потом побрела в ту же сторону, куда шел Эврард до этого. У него не было выбора — и он все еще шел в ту сторону — и аристократ присоединился к ней.

— Нормальные воры? — осведомился он.

— Да. Как те, что хотят тебя обокрасть. Это нормально.

— А какими еще они могут быть?

Шпионы Лизетты, узнавшей, что ты был в бою с Ируоком, и, возможно, заметившей, что ты задаешь вопросы. Ты мог бы убрать их, но, если их задачей было просто проследить, работаешь ли ты с нами, и где мы, ты бы и не понял, что они тебя преследовали. Пока искатели не зарезали бы нас во сне. Огнем.

— Зарезали о…?

— Так они не видели, куда ты шел, и что их ударило.

— А какая ты? — спросил Эврард.

— А?

— Кто или что?

— Мило, — сказала Виддершинс. — Пару лет практики, и ты станешь веселее.

— Я… — он резко опустил взгляд, что-то отвлекло его. — Ты с рапирой.

— Как и ты, — парировала она.

— Да, но, когда ты ушла, у тебя не было рапиры. Ты просила, чтобы я одолжил тебе.

Она пожала плечами.

— И ты отказал. И я одолжила у другого.

— Ясно. И этот кто-то знает, что ты «одолжила» его меч?

— Думаю, уже знает…

Шаги, шепот прохожих, шипение капель воды, попавших в горящие фонари. Но в остальном — тишина.

— Боюсь, я зря провел день, — начал Эврард. — Я не узнал ничего…

— Шш! — она подняла два пальца и быстро остановила его. — Не сейчас, — сказала ему Шинс. — Погоди, пока все соберутся. Потом все и доложат результаты.

— Но я сказал, что мне нечего…

— Тогда подожди, пока все соберутся, и не докладывай.

Эврард пошатнулся, будто опьянел.

— Ты хочешь, чтобы я подождал, — медленно и четко сказал он, чтобы проверить, что они говорили на одном языке, — и сказал группе, что ничего не узнал. Не говоря тебе сейчас, что я ничего не разузнал.

— Именно.

— Зачем?!

Шинс смотрела на юношу, словно он обезумел, раз спрашивал такое.

— Не хочу упустить все детали.

И снова шаги, шепот прохожих, шипение капель воды, попавших в горящие фонари. То есть — еще больше тишины.

— Как я согласился на это?

он не спрашивал Шинс, даже не хотел произнести это вслух. Он просто повторял это весь вечер. Но, не глядя на него, Виддершинс ответила:

— Потому что ты и твоя семья почти десять лет просто играли в манеры и «гостей» другой страны, да? А потом еще и возникла твоя глупая одержимость местью мне.