Конец стиля

Ведь это откуда идет? Федоров пытается подражать Игорю Северянину: «Она вошла в роскошный лимузин, Эскизя страсть в корректном кавалере». Действительно, у него мы находим стихотворение, посвященное этому «упоенному славой магу», как выражается губернатор, — чудовищные, топором сработанные вирши: «Закат серебряного века был жестокий. А славен был тогда в России до окраин Из тех, писал кто поэтические строки, Творец мечтаний — гений Игорь Северянин». Но Северянин здесь ни при чем, тут нужно вспомнить скорее лакея Видоплясова из «Села Степанчикова» или капитана Лебядкина из того же Достоевского. Или гоголевского Петрушку: Федоров слагает слова в строчки, как Петрушка слагал буквы в слова, — чисто механический процесс.

Покрутит ручку и свистит, как та машинка из Горького.

Вообще литературные реминисценции сыплются как из рога изобилия при чтении губернаторских романсов. Вот еще одна: в полемике журнала ЛЕФ с Вячеславом Полонским Шкловский писал, что Полонский не литератор, а администратор и посему критике не подлежит, как не подлежит ей внезапно запевший театральный пожарный. Впрочем, имя свое в литературе Валентин Федоров оставит, как оставил его граф Хвостов. Даже ходовое словечко может появиться, сатирический стереотип: как есть письма Гоголя к калужской губернаторше, так теперь будут романсы сахалинского губернатора.

Я говорил уже, что издание федоровских стихов и предисловие к ним в одном из сборников производят впечатление авторской инспирации. То же следует сказать и о справке об авторе, приложенной к одному из сборников, — ее явно написал сам губернатор. Там есть такие фразы:

Бывает вялым. Вообще-то пассивность не соответствует его взрывному темпераменту, но ценит такое состояние, ибо в это время возникают сильные чувства, а они порождают творчество. Предложил принцип три Ф: новые формы, фирмы и фермы. То тут, то там он появлялся в обществе рыбаков, фермеров, владельцев гостиниц и магазинов то в неказистой одежде в модном тогда стиле grunge, то в пятнистом маскхалате, небрежно накинутом на роскошный костюм от Hugo Boss. Никогда не пьет чай в рабочем кабинете, это расслабляет волю. Предпочитает рейнские и мозельские вина, в которых хорошо разбирается.

Как писал Маяковский: себе, любимому, посвящает автор эти строки. И тут не капитан Лебядкин уже, и не Петрушка, и даже не фон Лембке, а Хлестаков появляется в полном своем обличье: одет по моде. И возникает мучительный вопрос: как могли этого балаболку хоть на миг подпустить к государственной работе? Как такой человек вообще мог попасть в ту колоду, из которой выбирали козырей?