Конец странствий

– И это не убедило вас в достоверности моих сообщений? – воскликнула возмущенная Марианна. – Чего же вы хотите? Ведь я сказала вам и повторяю, что все это заранее обусловлено и подготовлено до мельчайших деталей, что русские сами поджигают Москву по приказу их губернатора. И тем не менее вы все время отказываетесь выслушать меня! Бегите, черт побери! Будите Императора и...

– И бежать? – оборвал Коленкур. – Нет, сударыня! Мы пришли сюда ценой таких больших усилий и жертв не для того, чтобы бежать, подобно зайцам, из-за нескольких горящих лачуг! Не первый раз горят дома под нашими шагами.

– Но это, без сомнения, первый раз, когда они горят за вашей спиной... Простите меня, пожалуйста, что я коснулась еще свежей раны! Я думаю только о спасении Императора и его армии, господин герцог!

– Я знаю это, сударыня, и поверьте, что не сержусь на вас.

Удержавшись от движения плеч, которое выдало бы ее раздражение, Марианна отошла на несколько шагов. Она была обескуражена, еще раз убедившись, насколько тяжело помешать мужчинам стремиться очертя голову к своей судьбе. Тем временем Дюрок спросил о других новостях.

– Как обстоят дела в городе?

– Войска стоят в боевой готовности. Что касается местных жителей, то для поджигателей они ведут себя странно. В слезах оставляют свои дома и толпятся в церквах. Они переполнены.

– А здесь?

– Кроме Императора, все на ногах. Галерея полна обезумевших людей. Волнение всеобщее, и, на мой взгляд, грозит паника. Пожалуй, пришло время, как это ни печально, разбудить Его Величество.

– Ах! Немедленно! – не смогла удержаться Марианна, Коленкур повернулся к ней и сурово сказал:

– Положение требует этого, сударыня. Но мы потревожим Императора не для того, чтобы бежать. Просто он своим присутствием успокоит тех во дворце, кто готов поддаться панике... вы первая, княгиня.

– Что бы вы обо мне ни думали, я ничуть не собираюсь поддаться панике, господин герцог! Но я считаю, когда дому грозит катастрофа, лучше предупредить хозяина. Который час?

– Скоро четыре! Идите туда, Дюрок!

В то время, как гофмаршал направился к императорской спальне, куда Констан уже открыл дверь, Марианна, отнюдь не жаждавшая остаться с Коленкуром, который, видимо, не питал к ней особой симпатии, решила пойти на поиски Жоливаля и Гракха. При такой сумятице они не могли спать. Сейчас они, быть может, очень беспокоятся о ней. И она направилась наверх.

Но ей не пришлось долго идти. Едва она вышла на галерею, где толпились офицеры, солдаты и слуги императорского двора, как заметила Жоливаля, сидевшего на кушетке рядом со стоявшим на ней Гракхом, который, поднявшись на цыпочки, явно кого-то высматривал в этой толпе. Появление Марианны вызвало у обоих радостные восклицания.

– Черт возьми! – выбранился Жоливаль, за грубостью скрывая пережитое волнение. – Куда вы, к лешему, запропастились? Мы уже думали, что вы бросились в это огненное море, чтобы попытаться...

– ...Убежать отсюда? Попасть на дорогу в Санкт-Петербург? И бросить вас здесь? Плохо же вы меня знаете, друг мой, – упрекнула его молодая женщина.

– Вас бы простили, тем более что со мной Гракх! Вы могли бы выбрать свободу и бегство к морю.

Она грустно улыбнулась, обняла его за шею и неожиданно расцеловала в обе щеки.

– Полноте, Жоливаль! Вы прекрасно знаете, что теперь вы с Гракхом – все, что у меня осталось. Что делала бы я на дороге в Петербург? Меня там никто не ждет, поверьте. В настоящий момент Язон думает только об одном: о корабле, который вскоре отвезет его к его дорогой Америке, к войне, ко всему, что нас разделяет. И вы хотели бы, чтобы я бежала за ним?

– А у вас ни на секунду не появлялось такое желание?

Она слегка заколебалась.

– Честно говоря, да! Но я поразмыслила. Если бы Язон хотел увидеть меня, как я его, он был бы сейчас в Москве, пытаясь найти меня, выкрикивал бы мое имя на всех перекрестках.

– А кто вам сказал, что он не делает это?

– Не представляйтесь адвокатом дьявола, друг мой. Вы знаете так же хорошо, как и я, что это невозможно. Язон с каждой минутой удаляется от нас, будьте уверены. После всего это нормальная плата за мое безумие. Какая была необходимость вырвать его из тюрьмы в Одессе и привезти сюда? Пусть бы оставался у Ришелье на все время этой проклятой войны с англичанами. Но я сама открыла дверь его клетки, и, подобно диким птицам, он улетел, оставив меня здесь. Не могла же я за ним гнаться.

– Марианна, Марианна, к чему такая горечь, – тихо сказал виконт. – Я не испытываю к нему особой нежности, однако вы представляете его, пожалуй, более гнусным, чем он есть в действительности.

– Нет, Жоливаль! Я давно должна была понять. Он тот, кто есть... и я получила только то, что заслужила. Он не до такой степени глуп, чтобы...

Яростные раскаты голоса, в котором Марианна без труда узнала металлический тембр Императора, прервали ее трезвую самокритику. В следующий момент дверь императорской спальни распахнулась от удара, и на пороге показался сам Наполеон, в халате, с растрепанными волосами и ночным колпаком в руке.