Конец света

— Я не помню точно, Поля. Похожа, вроде бы. Но я не уверена. Я ведь ее толком не рассмотрела. Я ж не знала тогда, что это окажется важным. Но волосы у той были немного по-другому причесаны. У нее, по-моему, была просто стрижка «каре». И глаза, кажется, другие. Как бы это поточнее сказать: выражение другое. Хотя… Не знаю. Я, правда, не знаю… И у этой родинки нет на шее. Не знаю… — И Вера горько разрыдалась. — Если б я тогда знала, — всхлипывала она, — что мне это как-то пригодится, я б ее на всю оставшуюся жизнь запомнила. А может, эта девушка и ни при чем. Что ей от меня могло потребоваться? Я ведь ей ничего плохого не делала.

— Вера, а родинка точно была? Может быть просто соринка приклеилась?

Она судорожно вздохнула и вновь пожала плечами:

— Я ж ее не слишком-то рассмотрела.

Да, дела. Впрочем на этой маленькой фотографии родинки, может быть, просто не видно.

В отделении мне было больше нечего делать. Личность убитого так и не установили до сих пор. Сотрудники Жоры Овсянникова с ног сбились, проверяя всех Лукьяновых Георгиев и Юриев на предмет «жив или не жив». Работа титаническая. Как скоро она принесет результаты, никто не знал. Но теперь появилась Алевтина. Надо было только отыскать, где она шляется и что поделывает.

Звонков от телезрителей, на которых родная милиция возложила такие надежды, больше не поступало. Не слишком-то любят достопочтенные тарасовцы париться в такую жару у телевизора. Дачный сезон в разгаре. Где уж тут до местных каналов, по которым, как правило одну ботву транслируют.

— Поля, когда поговоришь с этой девушкой, то позвони. У нас такая запарка, что мне даже послать туда сегодня некого, — убедительно попросил меня старший следователь УВД Жора Овсянников. — Вообще-то, Поля, чует мое сердце, что и эта Алевтина знает о Лукьянове столько же, сколько Вера Елушкина. Дай-то Бог, чтобы я ошибался.

Мать Алевтины, Антонова Мария Владимировна, жила в одном из панельных девятиэтажных домов в районе вокзала.

К сожалению, дома ее не оказалось. Одна из соседок выглянула, услышав мои настойчивые звонки в дверь и сказала, что Мария Владимировна с дочерью уехали в деревню.

— Она меня попросила цветы полить и за квартирой приглядывать. Сказала, что ее трое суток не будет. У них там у какого-то родственника свадьба. Вот они и уехали. А вы что хотели-то? — Старушка близоруко прищурилась.

— А когда они уехали?

Да вот нынче утром и отбыли. Алечка у нее сегодня ночевала. За ними рано на машине заехали какие-то родственники ли — знакомые ли. Не могу точно сказать.

— А в какую деревню, не знаете случайно?

— Ой, девушка. По-моему, в Александровку. Это километров семь от Тарасова.

Была ли Алевтина весь вчерашний вечер дома, старушка точно не знала.

Ниточка опять оборвалась. Одна надежда на Ольгины изыскания. А Алевтина тоже хороша. Не могла сказать своей соседке, что собирается в дальнюю дорогу на несколько дней. Столько усилий, и все напрасно.

Хотя почему это напрасно? Уж если мне приспичит с этой Алевтиной встретиться, то я смогу это самой себе устроить. Ведь не далее, как вчера, мы с Жорой Овсянниковым были в этой самой Александровке. И я знаю, где состоится эта свадьба. А что? Свежее, как говорится чуть ли не в каждом ракламном ролике, решение.

Я посмотрела на часы. До появления моей сестры Ольги в больничном дворе оставалось совсем немного. И я решила, что проведу его с пользой. Я навещу тетю Ларису и настрою ее на нужную волну. Может быть, она вспомнит что-то такое, что прольет свет на все эти ужасные события.

Тетя Лариса, надо сказать, держалась молодцом. Правда, восковая бледность ее лица и чуть дрожащие руки выдавали ее волнение, но присутствия духа эта мужественная женщина не теряла.

— Оля была уже у меня. Она меня немного успокоила. Я верю, что все прояснится, Поля. Кто лучше знает моего Андрюшу, чем ты и твоя сестра? Андрюша, конечно, иногда неправильно себя ведет. Но он же такой добрый. А насчет врагов, которые желали бы нашей семье зла, я ничего не могу сказать. Откуда у меня могут быть враги? Или у Веры? Или у Андрюши? Нет. Я не думаю, что это — ужасная месть. Я считаю, что все это — недоразумение. Я и Оле так сказала. И знаю, что милиция обязательно разберется. А вы с Олей поможете им, правда? — она посмотрела на меня с такой мольбой, что у меня невольно сжалось сердце. В глазах ее блеснули непрошенные слезинки, которые она украдкой смахнула платочком.

Тетя Лариса проводила меня до калитки. Я помахала ей рукой и тронула автомобиль.

Ольги, как и следовало ожидать, в больничном дворе не было. Глупо было даже надеяться, что на сей раз, вопреки своим привычкам, она будет пунктуальна.

Я поговорила немного с бабушкой и Лизонькой. Бабушка поставила ее на минутку на подоконник.

— Не волнуйтесь и не бегайте без конца то ты, то Оля. Все в порядке. Мы держимся молодцами.

— А Ольга когда была, бабушка?

— Да она на минутку заскочила по пути на базар. Ты ж ей что-то там вроде поручила. Ты уж не обижайся, Поля. Лизоньке лучше лечь. Тут все-таки сквозняк.