Конец света

Алла Сергеевна представляла собой жалкое зрелище. Хмель с нее слетел. Волосы растрепались. Тушь размазалась.

Мне стало ее жаль. Налетела на нее, как коршун. Решительно действовать, видите ли, решила. Неправа моя сестра, что во всех случаях прет, как танк. Иногда надо уметь прислушаться к людям. Я вздохнула и поднялась.

— Перестаньте плакать. Умойтесь. Идем к вашей сестре. Если все подтвердится, то вызовем милицию. Пусть арестуют вашего друга.

Она кивнула, всхлипнув, и побрела, как сомнабула, в ванную.

Мы уже выходили из двери, когда Алла Сергеевна вспомнила, что не взяла свою сумочку.

— Совсем голова не работает. Я быстро. И платочек не взяла. Нос заложило окончательно.

Алла Сергеевна вернулась в комнату, собрала необходимые вещи и закрыла дверь. Мы вышли с ней с освещенного тусклым фонарем двора и пошли по направлению к травмпункту.

Узкая тропинка, протоптанная, как всегда, не там, где наметили устроители города. Идти, правда пришлось по местности, сплошь заросшей кустами. Но Алла Сергеевна сказала, что так гораздо ближе. Да, впрочем, я и сама это видела. Мне было немножко страшновато. Все-таки, как ни говори, я не совсем доверяла этой медсестре.

Мы шли довольно быстро. До освещенной территории оставалось совсем чуть-чуть.

— Сейчас, Ольга Андреевна. Кажется, у меня босоножка расстегнулась. Минутку. Идите, я догоню.

Я сбавила немного скорость, поджидая Аллу Сергеевну. И вдруг, как вспышка молнии, резкая боль за ушами, словно, в мою голову с двух сторон вонзили шила. И темнота.

Глава шестая Полина

Никишины жили на другом конце села в просторном деревянном доме. Во всех окнах горел свет и звучала музыка. Мы поднялись на высокое крыльцо.

— Поль, ты зайди. Я сейчас. Сигарету жалко бросать.

Я вошла в дом, пропитанный парами спиртного и потом извивающихся в ритме танца разгоряченных тел.

Ее я увидела сразу. Она сидела за столом и задумчиво ковырялась вилкой в тарелке, пытаясь подцепить ускользающий гриб.

Подойдя к столу, я негромко окликнула ее.

— Алевтина Николаевна, давайте выйдем на минутку. Мне необходимо поговорить с вами об очень важном деле.

Девушка удивленно воззрилась на меня.

— А вы кто?

— Неважно. Давайте выйдем, и я все объясню.

Алевтина медленно поднялась мы с ней направились к двери. Тут как раз кончилась кассета, и гости шумной толпой повалили на улицу подышать свежим воздухом. Пропустив их вперед, мы двинулись следом.

Жора, Дон Жуан несчастный, уже мило беседовал с какой-то лахудрой, размалеванной, как проститутка. Они оба курили и смеялись. Он, кажется, даже не заметил, что мы спустились с Алевтиной по ступенькам.

И тут произошло неожиданное. Из двери вывалился мужик, едва державшийся на ногах.

— А-а, су-ука! Вот ты где. Ты уже, оказывается, и с ментами трахаешься. Я ж тебя, стерва убью сейчас.

Он бросился к даме сердца, всей пятерней вцепился ей в гриву и принялся трясти ее, как грушу. Девица истошно завопила. Остальные дамы дружно ее поддержали. Жора попытался вразумить ослепленного ревностью Отелло. Тот, отпустив волосы возлюбленной, заехал Овсянникову в челюсть. И тут нервы у Жоры сдали.

— Ах, ты, гад! Ну, держись.

Он размахнулся и вернул должок сторицей. Мужик отлетел к перилам. Раздался страшный треск. Отелло вместе со сломанными перилами отправился в полет. Не слишком далекий. Приземление было ужасным. Мужик дико завыл, обхватив себя руками и принялся кататься по траве. Визжали женщины. Возлюбленная кинулась к своему ревнивцу, всхлипывая:

— Коля, миленький, тебе больно?

Тот послал ее подальше, продолжая скулить. На меня вся эта сцена не произвела особо сильного впечатления. Пусть Жора сам разбирается. Надо хоть одному из нас дело делать.

Я отозвала девушку в дальний угол двора, и мы с ней опустились на лавочку. Я закурила и предложила своей собеседнице. Та вежливо отказалась:

— Да нет, спасибо. Я не курю.

— Алевтина Николаевна, меня зовут Полина Андреевна. У меня к вам несколько вопросов. Вы знали Юрия Лукьянова?

Она недоумевающе посмотрела на меня:

— Почему «знала»? Я его знаю. А что, случилось что-нибудь?

Мне ее удивление показалось довольно искренним.

— Случилось. Поэтому я и говорю в прошедшем времени. Он умер.

— Умер!? — ее глаза стали похожи на нолики. — Как умер?

— Его отравили.

— О, Боже! Какой кошмар. Господи… — Она потерла указательными пальцами виски.

— Поэтому мне хотелось бы поподробнее знать, где вы были вчера с восьми до десяти вечера?

— Вы что, хотите сказать, что подозреваете меня? — Она ткнула себя указательным пальцем в грудь.

— Убийцу, судя по всему, звали Алевтиной.

Она нервно хихикнула:

— Тогда вам надо всех светловолосых Алевтин в Тарасове допрашивать. А еще попутно Ален и других женщин с похожим именем.

— В каком смысле? — Я не поняла, куда она клонит.