Конец света

Зачем она пытается себя сломать? Есть удовольствие от жизни? Есть! Так чего ещё надо? Сама говорила, что у неё иммунитет выработался. Зачем слушать других? Все живут по своим канонам, а некоторые особо одарённые пытаются и других заставить жить, как они считают правильным! Надо плюнуть и растереть! Смысл бесцельного страдания? Кому оно принесёт пользу? Кристина – самодостаточная личность. Я вот никому не позволяю себя контролировать. Что-то не понравилось – послать и продолжить жить припеваючи. Ведь это не так сложно…Просто она всё усложняет… Наверное… Копаясь в себе, можно и закопаться…

– Послушай, – продолжила свою мысль Викки, – копание в себе хорошо, но главное не перегибать палку. Задача-то выкопать себя из ямы, а не закопать себя туда. Понимаешь?

Викки с детства была уравновешенным, рассудительным и очень общительным ребёнком, она всегда знала, как постоять за себя и за других. Она не терпела несправедливости, никому не позволяла себя обижать, а за своих близких она стояла горой. Это было её кредо. У неё было своё мнение и не было страха его озвучивать. По сути, эта черта одновременно была её силой и ахиллесовой пятой. Ей всегда казалось, что надо просто жить по своим правилам, однако общество всегда безжалостно истребляет всех непослушных. Иногда физически. Иногда морально. Будучи частью этого общества, человек, сам того не замечая, порой даже не дожидается приговора от этого общества и уничтожает себя по собственной инициативе. Воля к самоуничтожению у многих появляется с малых лет. Не всякой жертве хотелось, чтобы её спасали. Не всякая жертва считала себя жертвой. Некоторым нравится барахтаться в своём болоте, это их наркотик, удобная спираль, как максимальная зона комфорта. Викки же не могла с этим смириться.

Родной человек, каким бы он ни был, остаётся родным. За родных надо стоять горой. Биться до последнего. Как иначе? А иначе этот человек неродной. Боже, может, мои очки и вправду чересчур розовые? С другой стороны, если я для кого-то родная, то я бы хотела, чтобы за меня тоже боролись. Какой-бы ни была я, в каком бы состоянии ни была я. Может, поэтому я так топлю за этот подход?

Кристина, как бы прочитав её мысли, с какой-то смесью горечи и наслаждения от своей правоты констатировала:

– Всё-таки тебе пора спуститься на нашу землю обетованную. Иначе будет слишком больно падать. Не все думают, как ты. Не всё придут тебе на помощь, когда ты будешь в этом нуждаться. Если ты сейчас это не поймёшь, то уже никогда не поймёшь. Кроме того, ты мне определённо нравишься, и я дам тебе совет – не решай судьбу других, разберись со своей для начала.

– Я хочу помочь, а не лезть к кому-либо.

– Иногда это одно и то же. Помогать не надо никому. Это неблагодарное дело. Скоро увидишь сама.

Немного погодя, после непродолжительной тяжелой паузы диалог перерос в обсуждение рабочих моментов.

– А что написано в той дальней папке? Вставать неохота. Ты видишь? Можешь прочитать?

– Ой нет, моё зрение ухудшилось ещё в детстве после сотрясения. Я лучше встану… – Викки, кряхтя, неуверенно привстала, поймав себя на мысли, что на протяжении всего разговора её не покидало чувство тревоги. Она приняла его вначале за чувство досады или даже волнения за подругу, но теперь чётко осознавала, что это всё было не то. Это чувство нарастало с каждой минутой. Что-то её беспокоило. Но что?

– Возьми мои очки. Под твоим ракурсом будет видно. – Кристина протянула очки. Тыльная сторона её ладони, казалось, состарилась в считанные секунды. Рука тряслась, как у алкоголика в момент ломки.

– Да нет, спасибо. Я лучше встану и возьму папку, мне не в лом. Серьёзно. – Викки не могла оторвать взгляд от трясущихся рук начальницы.

– Бери очки говорю! День и так сложный. Ты с самого раннего утра на ногах. Полениться можно. Зачем заставлять себя делать то, что не хочется. Бери.

Почему-то желание протянуть руку в ответ напрочь отсутствовало. Будто кто-то отключил такую функцию в её голове. Внутреннюю часть ладони жгло.