Конец света

На площади к этому времени уже стояли три желтые цистерны, и продавцы в белых передниках предлагали горожанам за три рубля освежиться квасом. Ободовцы, однако, тратить деньги на квас не спешили, потому что с быстротой самой скабрезной сплетни площадь облетел слух, что скоро сюда прибудут еще и три цистерны с жигулевским пивом. Цистерны задерживались, но подъехали два маленьких грузовичка, на бортах которых на фоне разноцветной горы Арарат было крупно написано: «Выездной буфет ресторана «Шумел камыш». Шустрые смуглые ребята, спрыгнув с грузовичков, первым делом на длинных и тонких железных ножках соорудили шашлычницу (в народе иногда называемую мангалом; мы, из любви к экзотическим словам, тоже так будем называть это сооружение); через пять минут мангал курился подожженными древесными углями. После этого те же ребята поставили несколько столиков и разноцветные зонтики над ними и много стульев. Еще через минуту вырос прилавок с фонтанчиком для мытья стаканов и мелкие пристройки к прилавку, заставленные разного вида и размера бутылками. У прилавка на минуту мелькнул и сам Роберт Егишевич, он строго оглядел сооружения выездного буфета и, тихо сказав что-то по-армянски, удалился. Смуглые ребята, проводив директора преданными взглядами, стали двигаться еще проворнее.

В девять утра включились установленные на угловых зданиях радиодинамики. К микрофону на сцене подошел Петр Иванович Мыслюков – в новом костюме и с яркой гвоздичкой в правой руке. Оркестр по нотам проиграл несколько тактов «Торжественной сюиты», прошедшей ночью специально ко Дню города сочиненной учителем музыки школы номер девять Валерием Захаровичем Романенко, после чего динамики голосом помощника главы администрации, заикаясь от восторга, объявили: «Сейчас перед вами выступит мэр нашего города Петр Иванович Мыслюков!». Динамики некоторое время хрипели – на сцене, наверно, что-то не заладилось с микрофоном, – но через несколько секунд над площадью все-таки раздался знакомый голос:

– Дорогие горожане! Поздравляю вас с праздником – Днем города! Наш славный город…

Близоруко наклонив голову к согнутым в локтях рукам, в которых были бумаги, мэр несколько минут читал о достижениях города «в области промышленности, сельского хозяйства и в социальной сфере». Никто из ободовцев в достижения в этих «сферах» не верил (сельского же хозяйства, как все знали, в городе вообще не существовало), поэтому речь все слушали сначала плохо, а потом и вовсе не слушали.

(Заметим в скобках. К словам Петра Ивановича в те минуты внимательно прислушивался только один человек – Григорий Минутко. Когда два дня назад мэр попросил написать ему выступление ко Дню города, редактор специально поручил это дело Пете Наточному. Петя, не утруждая себя лишней работой, составил речь, списав абзацы со старых страниц «Правды», подшивка которой хранилась в архиве редакции, и только заменил в абзацах чужие фамилии и цифры на ободовские фамилии и цифры. «Сельское хозяйство» по торопливости не вычеркнул… Григорий Минутко, прогуливаясь сейчас по окраине площади, внимательно следил за усиленными динамиками словами мэра, восторгался находчивостью Пети Наточного, от удовольствия покачивал головой и про себя комментировал речь нецензурными словами).

Закончив выступление, Мыслюков в сопровождении узкой группы единомышленников поспешил в здание администрации. К этому времени в кабинете заместителя мэра по оргвопросам Торобова уже был накрыт длинный стол: стояли водка, коньяк, шампанское, на закуску – красная икорка, заливной поросенок, салаты, соленья… Список тех, кто имел право сесть за праздничный стол, был своевременно составлен самим Петром Ивановичем. В этом списке под номером двадцать восемь значился и Григорий Васильевич Минутко, но помощник мэра в нужный момент отыскать редактора на площади не смог.

В десять утра у свободного постамента вождю революции бухгалтер-кассир Квитко, накануне закрывший в банке счет фонда «Телескоп», сидел на маленькой табуретке за столиком и, то и дело открывая уже знакомый читателям небольшой железный ящичек с деревянной ручкой, раздавал деньги. При этом он делал аккуратную отметку в лежавшей перед ним бумаге и просил расписываться «в получении». Рабочий швейного комбината Коля Топалов, по случаю выходного дня уже выпивший дома не только банку капустного рассола, получив свой вклад одним из первых, взобрался на постамент и произнес начало, как видно, только что пришедшей в его голову речи: «Мы с моей законной женой Зиной Комчатской благодарим…». Но Колю тотчас же убрал с постамента стоявший рядом с Квитко еще трезвый старослужащий милиционер Хренов, который, во-первых, не был уверен, что Коля до конца своей речи сохранит на постаменте равновесие, во-вторых, вместе с другими милиционерами перед выходом на дежурство он получил строгий наказ майора Ялового «пресекать всякую политику». Милиционер Хренов почему-то не сомневался, что Коля в своей речи обязательно провозгласит что-либо политически неблагонадежное.