Конец света в Бреслау (ЛП)

— А какое же дело, мой милый, может быть важнее поправки здоровья пациента? — врач смотрел иронично на облик Мока, беспомощно крутящегося в жестком корсете.

— Я должен вписать одно название в полицейскую картотеку, — сказал Мок. Он встал с кровати и шатаясь подошел к окну. Выглянул через него и встретил взгляд Виктора Зейша, который — оскорбленный внезапной атакой рефлексии над миром и людьми, — в очередной раз сегодня долбил лопатой снег.

Вроцлав, четверг, 19 декабря, четыре часа дня

Генрих Мюльхауз потянулся к полке и вытащил небольшую квадратную старопечатную книгу. Взвешивая его на миг в руке, внимательно изучал библиотечную стремянку, которая заканчивалась двумя крюками. Они зацепились за железную трубу, идущую вдоль книжной полки на высоте около трех метров над землей. Мюльхауза вдруг заинтересовало внезапно количество ступеней, и он начал их считать. Однако он не мог закончить эту операцию, потому что верхняя партия стремянки была почти полностью заслонена обширным фартуком кладовщика, в который был одет его подчиненный Эберхард Мок. Криминальный советник поправлял каждый момент одеяние, приложил руку к хирургическому корсету, царапал по заточенной в нем шее и тихим, хриплым голосом начинал совещание в кладовой Университетской библиотеки. Директор Хартнер, сидящий за столом библиотекаря Сметаны, который неожиданно закончил сегодня раньше работу, с тревогой наблюдал, как собравшиеся в кладовой полицейские мнут в пальцах папиросы, тянут жребий и, припоминая о запрете курения, нервно бросают их в карман. Он посмотрел на карту Вроцлава, распростертую на деревянном крыле стойки, на три булавки с красными головами, вбитыми в покрытое рвом сердце города, а потом перенес раздраженный немного взгляд на Мюльхауза, рассматривающего со вниманием маленькую старопечатную книгу. Он чувствовал себя некомфортно в этом месте кладовой — у его конечной стены, прилегающей к костелу непорочной Девы Марии на Песке. Все библиотекари и кладовщики избегали находиться здесь, где всегда были ледяные сквозняки, а с верхних полок выпадали все те же книги.

— Удивляет вас, конечно, мои господа, — начал Мок, — что сегодняшнее совещание проходит в столь необычном месте и, кроме того, поздно пополудни, когда обычно вы заканчиваете работу. Объяснить это можно только максимальной конфиденциальностью проводимого нами следствия. Поскольку я попал в несчастный случай и получил травму горла, я буду говорить коротко и дам вам через минуту высказаться. Я подозреваю, что убийства Гельфрерта, Хоннефельдера и Гейссена, совершенные «календарным убийцей», имеют какое-то отношение к местам, где были найдены тела. Эта связь может быть существенно отдалена во времени. Отсюда мои библиотечные и архивные поиски, в которых бесценную помощь мне оказывает директор Хартнер. А теперь к делу, — Мок уселся на предпоследней ступеньке лестницы и закашлял сухо. — Господа по очереди будут выполнять свои задания в контексте того, что я сказал. Райнерт?

— Вместе с Клейнфельдом и Элерсом мы следим за Алексеем фон Орлоффом, — Райнерт посмотрел на стоящих рядом с собой коллег. — Мы не знаем почему. Поэтому мне трудно что-либо сказать, потому что я понятия не имею, как это задание вписывается в контекст, о котором говорил господин советник.

— Я помогу вам, — буркнул Мок. — Что говорит фон Орлофф во время своих сеансов?

— Что конец света приближается, — ответил Райнерт.

— Какие есть тому доказательства?

— Он утверждает, что выполняются какие-то предсказания, — сказал Кляйнфельд, — и приводит их. Я записал цитируемые им места различных священных книг. Надо признать, что фрагменты Пятикнижия Моисеева цитирует в собственном переводе…

— А его улики связаны с чем-то, что может заинтересовать нашу комиссию по убийствам? — Мок махнул рукой, как будто хотел опровергнуть слова Клейнфельда.

Наступила тишина. На складе царила тьма, освещенная лишь небольшим светом ламп, горящих здесь и там. Полицейские выглядели как заговорщики или участники тайной мистерии. Фартук Мока стекал по перекладинам стремянки уровням словно мантия священника.

— Да, — в голосе Кляйнфельда сохранились табачные ноты. — Фон Орлофф привел также доказательства «криминальные». Якобы обновляются сейчас давние преступления… Преступления, совершенные очень давно…

— Как давно?

— Вековой давности, — Элерс хлопнул себя по лысому черепу, будто о чем-то вспомнил.

— Эти преступления возобновляются во Вроцлаве? Что об этом говорит наш гуру?

— Да. Во Вроцлаве, в Берлине, по всей Европе и по всему миру. — Райнерт явно плохо себя чувствовал на холодном складе, где под каменным полом лежали в криптах скелеты монахов. — Гуру утверждает, что преступления возобновляются везде, а это значит, что конец света приближается…