Конец света

— Очень натурально! И, самое главное, к месту! — продолжала одобрительно говорить Лариса.

Костя ещё раз ощутил себя летящим в пропасть. Напряжённые мышцы расслабились и он глубоко и легко вздохнул полной грудью. Всё в порядке! Лариса говорила про скульптуру, стоящую среди деревьев — два маленьких оленёнка, пасущихся на травке.

— Хороший скульптор! — одобрительно говорила Лариса, показывая пальцем на оленят. — Красивая работа! Правда, Костя?

Косте захотелось расхохотаться и заключить Ларису в объятия.

— Правда, — он улыбнулся и встал.

— Ты уходишь? — разочаровано спросила Лариса.

— Да, извини. Мне пора. Танька дома одна…

— Сейчас же только девять! Давай, ещё посидим, а? А то мне скучно…

— Нет, Ларис, мне правда пора! — Костя от всей души улыбнулся ей, самым искренним образом. Он сейчас был так благодарен Ларисе, что готов был эту дурочку просто расцеловать.

— Ну, пока, — грустно вздохнула Лариса.

— Пока…

Возле ресторана Костя поймал такси и через четверть часа уже был дома. Таня сидела в гостиной перед телевизором. Что она смотрела, Костя не разобрал — в этот момент как раз показывали рекламу.

— Где был? — с интересом спросила Таня.

— В «Загородном», — ответил Костя. — Серёга позвонил, пригласил. Там у них какой-то юбилей… Десять лет ресторану.

— Хоть бы позвонил мне на работу, — обижено сказала Таня. — А то я прихожу домой, а мужа нет! Записка лежит! И хоть бы написал, куда ушёл! А то: «я в ресторане»! Хм! Подозри-и-и-ительно!

— Ничего подозрительного! — гордо ответил Костя. — Писатель должен изучать жизнь! Во всех её проявлениях!

— Скажите пожалуйста! — фыркнула Таня. — Жизнь он изучает! Я вот, тоже, как начну изучать! Жизнь! Так не обрадуешься!

— Изучай! — кивнул Костя. — Пригодится!

— А тебе записочки буду оставлять! — с жаром продолжала Таня. — Такие же, как и ты мне! Ушла, мол, туда-то! Буду поздно!

…«Я ушла к Мэри. Буду поздно»…

Костя замер с открытым ртом. Хорошо, что в этот момент опять пошёл фильм и Таня не заметила его реакции на свои слова. Костя глянул на экран показывали старую картину. «В пасти безумия». Он её уже смотрел. Как раз шёл момент, когда Сэм Нил спорил со своей спутницей, то ли женой, то ли просто подружкой или коллегой — Костя точно не помнил.

— …Ну что же такого страшного в книгах этого самого Кейна?! вопрошал Сэм Нил. — Это же всё вымысел, а не реальность, в конце-то концов!

— С твоей точки зрения — не реальность, — соглашалась его спутница. Но только в том случае, если сама РЕАЛЬНОСТЬ разделяет твою точку зрения. А что, если она разделяет точку зрения Кейна?..

Костя покрутил головой, вышел из гостиной и плотно прикрыл дверь. После такого количества выпитого пива не следует смотреть подобные фильмы — ничего не понятно. На трезвую голову — ещё ничего, а так — не стоит. Лучше музыку послушать. Он прошёл к своему рабочему столу и нажал кнопку магнитофона. Так! Юрий Шевчук! Это хорошо! Особенно эта песня! «Белая река»! Самое то!.. Может перемотать на начало? Хотя, после неё, если Костя не ошибается, на кассете идёт тоже очень хорошая песня — «Чёрный пёс Петербург». Или…

Костя вдруг заметил, что дверца антресоли приоткрыта. Он сразу же перестал воспринимать слова песни. Костя хорошо помнил, что закрыл дверцу плотно. Теперь же совершенно отчётливо темнеет неширокая щель. Таня искала свою сумку?..

Костя подошёл к антресоли и встал на цыпочки. Левая рука осторожно, самыми кончиками пальцев прикоснулась к шершавой поверхности неплотно закрытой дверцы и слегка потянула её на себя. Дверца послушно, без малейшего скрипа отворилась. Звуки телевизора, доносившиеся из гостиной, вдруг стали громче. Можно было особенно и не скрываться — Таня сейчас находятся по ту сторону грани восприятия окружающего мира — но не хотелось рисковать….

Костя потряс головой. Где-то он это уже читал… или слышал… или видел… А может быть, всё сразу — слышал, видел и читал!

…И ДЕЛАЛ?!

Костя осторожно придвинул стул и встал на него. Сумка была на месте. Его пальцы прикоснулись к шершавой материи, ладонь погладила гладкий и выпуклый бок сумки. Никакого странного предмета

…револьвер…

здесь не наблюдалось. Костя попытался вспомнить, точно ли он видел его прошлый раз? Вроде бы, видел… Костя машинально отметил, что Шевчук поёт уже другую песню:

Чёрный пес Петербург! Я слышу твой голос,

В мёртвых парадных, в хрипе замков…

От этих слов Костя вздрогнул и чуть не упал. Ему вдруг опять живо представилась хорошо знакомая, уже порядком поднадоевшая картина. Но теперь всё это происходило уже под музыку. Костя быстренько закрыл дверцу антресоли, слез со стула и убрал его на место.

Чёрный пёс Петербург! Крыши, диваны,

А выше поехавших крыш — пустота!

Наполняются пеплом в подъездах стаканы…

Костя достал из холодильника бутылку водки — там ещё оставалось грамм сто пятьдесят. Он тупо поплескал белую жидкость и одним глотком проглотил её. Без закуски. Легче не стало.

Чёрный пёс Петербург! Рассыпанный порох,

Тайн этих стен гробовой тишины,

Дышит в каждом углу по ночам странный шорох,

Здесь любой монумент — в состоянье войны…