Конец ток-шоу

Нет, кто угодно, только не дурочка! С самого начала против Оксаны говорило два факта: то, что она солгала относительно ее местонахождения в момент «X», и то, что у нее был мотив для убийства, раз она была любовницей мужа жертвы Однако Оксана умудрилась почти всем внушить, что она в тот вечер «никуда не отходила от гардеробной, только прогуливалась по коридору взад-вперед», а признав сам факт отношений с Глебом - наверняка тому были свидетели, и глупо было бы это отрицать, - она постаралась представить их как ничего не значащий пустяк. И в этом она убеждала именно меня, прекрасно зная, что все это будет немедленно передано по назначению.

Нс дожидаясь ответа, Верховцева перевела разговор на другое:

- А ты правда думаешь, что Степан убил Женю - ведь он же ее боготворил?

- Пока мне это кажется самым правдоподобным вариантом, - не кривя душой, ответила я. - Ты же не будешь отрицать, что из всех наших коллег у него самая нестабильная психика. Кроме, может быть, Тайки - но там другой вариант, там наркотики.

- Не просто наркотики, но еще и уголовщина! Ее дружки накануне вчистую ограбили синяковскую квартиру, поэтому Тамара сегодня совсем не в себе… Но ты всерьез считаешь, что Степан - маньяк-убийца? - У Оксаны даже глаза округлились от возбуждения. - Я как-то читала один американский роман про убийство на телевидении, там тоже убили старую телезвезду. И убил ее маньяк-оператор, влюбленный в новую молодую ведущую.

Правда, и свою пассию он потом чуть не прикончил, но ему помешали… - и она оценивающе посмотрела на меня, как будто прикидывала, гожусь ли я на роль следующей жертвы.

- Боюсь, что я не успела еще обзавестись такими фанатами, как тот убийца, - усмехнулась я. - Да и какие фанаты могут быть у ведущей женской передачи? Тем более агрессивные. Разве что разъяренная домохозяйка напишет ругательное письмо. Но к Котовой это но относится - она на телевидении столько лет, что вполне могла обрасти подозрительными поклонниками-психопатами, а вовсе не одним Степаном…

- Кстати, а что говорят наши доблестные детективы из «Ксанта»? Вычислили ли они убийцу? Или, как и ты, считают, что Женю убил Кочетков?

Интересно, движет ли ею любопытство или нечто большее? Растягивая слова, как бы заразившись ее ленивой расслабленностью, я проговорила:

- Не-а. Ничего определенного они не нашли. Правда, мне они ничего не говорят, но, если бы они пришли к какому-то выводу, я бы точно об этом знала.

В данном случае я не отклонялась от истины: мои родичи не ставили меня в известность о своих действиях. Единственное, что мне удалось выведать у Сергея, - это то, что недруги нашей телекомпании Сидоркины, предатели и плагиаторы, автоматически выбыли из списка подозреваемых, потому что о тот вечер безвылазно торчали в студии прямого эфира. Но я не сочла нужным делиться этими новостями с помрежем. Ведь Оксана была и оставалась одной из главных подозреваемых… И все же, и все же… Зачем такой обаятельной девушке убивать, если у нее есть гораздо более легкие пути, чтобы просочиться наверх?

К тому же эта ленивая халявшица, которая чуть ли не гордилась своей сексуальной раскрепощенностью, кокетка и лгунья, при мне в открытую флиртовавшая с моим кровным мужем, - эта дрянная девчонка мне нравилась. И еще нас сближала общая любовь к собакам и кофе.

- Вода кончилась, - сморщила нос Оксана, заглядывая в чайник, - а я еще хочу. Где же этот Майк? Только за смертью его посылать… Ладно, придется самой пойти за водой! - Тяжело вздохнув, она поднялась на ноги, взяла чайник и вышла.

Я, тоже вздохнув, встала и направилась к лестнице. Конечно, я не матрос, чтобы лазить по вантам, но и не настолько еще потеряла физическую форму, чтобы не забраться на какую-то паршивую винтовую лестницу. Но Оксана оказалась права: карабкаться вверх по этому узкому металлическому трапу, который еще и изгибался под самыми неудобными углами, было нелегко. Мне пришлось задрать юбку чуть ли не до талии и полностью сосредоточиться: высокие топкие каблуки моих полусапожек то и дело соскальзывали с перекладин, и я не знала, чего больше мне надо бояться - сорваться или сломать их. Добравшись до середины, я уже подумывала о том, чтобы смирить гордыню и слезть, по меня останавливала мысль о том, что спускаться будет еще труднее, чем подниматься. Но спускаться вниз мне не пришлось. Внезапно погас свет, и я осталась в полной темноте. Хватаясь за тонкие металлические стойки, резавшие мне руки, я старалась не поддаться панике, как вдруг лестница подо мною поехала и начала опрокидываться. Я почувствовала, что падаю вниз, прямо на спину, в отчаянии вцепилась в первое попавшееся под руку, что-то мягкое, и завопила в полный голос.

Потом я почувствовала всем телом удар и вырубилась.

Пришла я в себя, когда прямо в лицо мне уже бил полный свет, надо мной веяло смутно знакомое женское лицо, и совсем знакомый голос воскликнул:

- Я же говорила тебе, не лезь, дождись Майка!