Конец третьего рейха

28-й гвардейский стрелковый корпус получил задачу форсировать Одер и овладеть плацдармом на участке Хатенов, Подельциг, Клессин. Левее 1-я гвардейская танковая армия также вышла к реке, но, не имея переправочных средств, остановилась. Правее 5-я ударная армия 1 февраля приступила к форсированию реки на подручных средствах.

Участки форсирования требовалось прикрыть с воздуха. По моей просьбе командующий фронтом придал мне 16-ю зенитно-артиллерийскую дивизию, которой командовал генерал И. М. Середин. Она должна была прибыть на переправы к рассвету. Но зенитчики опоздали более чем на сутки из-за отсутствия горючего.

В 10 часов утра 2 февраля я находился на наблюдательном пункте командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Глазунова в развалинах форта у поселка Жабице, что южнее Кюстрина. Войска корпуса уже развернулись на дамбе между Кюстриным и Гужицей, готовясь к переправе. В стереотрубу я посмотрел на Одер. Большая, закованная в дамбы река. Наши гвардейцы сосредоточились на восточном берегу. Ответственный и трудный час! Лед был настолько непрочен, что даже пехота, не говоря уже о технике, не могла без риска выходить на него. Табельных переправочных средств у нас не было. И все же гвардейцы под прикрытием артиллерийского огня начали перебираться на западный берег. Они несли с собой жерди, доски, охапки хвороста. На ходу строили настилы, переходные мостики. Кое-где удалось переправить противотанковые орудия. Их перекатывали вручную по льду, поставив колеса на самодельные лыжи.

К сожалению, переправа продолжалась недолго. Над головой гвардейцев появились немецкие истребители «фокке-вульф». Девятками и семерками на небольшой высоте налетали они на переправу, бомбили, строчили из пулеметов. Как нужны были сейчас зенитчики дивизии генерала Середина! Но их не было, не было и наших истребителей: они перебазировались на новые аэродромы, ближе к Одеру, и им тоже не хватало горючего. А вражеские летчики буквально издевались над нами, летая так низко, что нашим бойцам казалось: вот-вот воздушный винт самолета коснется головы. В борьбу вступили роты противотанковых ружей и пулеметчики. Сколько пробоин они сделали — неизвестно, но два «фокке-вульфа» загорелись на моих глазах и упали на занятой нами территории. Летчик, захваченный в плен нашими бойцами, показал, что перед немецкой авиацией была поставлена задача — сорвать переправу русских через Одер.

И надо прямо сказать, что это им удалось. Нам пришлось до наступления темноты прекратить переправу. Ночью возобновили ее. Но переправляться стало еще труднее: и без того непрочный лед был во многих местах разрушен бомбами.

Хотя днем на западный берег перешли лишь немногочисленные подразделения, они все же захватили небольшие плацдармы.

Я уже упоминал, что в Мезеритцком укрепрайоне нами была разгромлена и почти полностью уничтожена дивизия генерал-лейтенанта Любе. Сам генерал был взят в плен. Его привели ко мне на передовой командный пункт в поселок Тартув, что южнее города Слоньск. Он был ранен в плечо. Я вызвал своего врача, который наложил на рану свежую повязку. За чаем с закуской генерал Любе мне рассказал.

В генеральном штабе в Цоссене ему толком никто обстановку на фронте не дал: по-видимому, сами не знали. Его дивизии, полностью укомплектованной, но слабо обученной, была поставлена задача — занять передний край Мезеритцкого укрепленного района и во взаимодействии с гарнизонами огневых долговременных укреплений оборонять его, не допуская советские войска на реку Одер; принять на себя все отступающие войска от Варшавы, реорганизовать в боевые подразделения и посадить в оборону укрепленного района. Не зная обстановки, рассказывал он, его дивизия через Франкфурт-на-Одере выходила в укрепленный район, но, не доходя до его переднего края, была встречена советскими войсками и наголову разгромлена ими. Если бы дивизия на сутки раньше вышла и заняла оборону, то советские войска не так легко могли бы ее прорвать.

Наши разведчики, переправившись через Одер второго февраля, сумели проникнуть на шоссе Зеелов-Кюстрин и захватить двух офицеров в плен. Эти офицеры работали в гитлеровском генеральном штабе. Их показания подтвердили, что и генеральный штаб сухопутных войск вермахта не знал, какая обстановка на главном у Берлинском направлении.

При подходе к Одеру был тяжело ранен командир 79-й гвардейской дивизии Леонид Иванович Ваган. О случившемся мне впоследствии рассказал командир раэведроты этой дивизии старший лейтенант Виктор Лисицын.