Конец цепи

– А мы предпочитаем быть уверенными в нашем деле. Ты вел бы себя точно так же на нашем месте. Ты должен знать только то, что тебе необходимо, ни больше ни меньше.

– Итак, почему мы сидим здесь?

Прошло какое-то время, прежде чем Франкен ответил:

– Что госпожа Хейнс рассказала тебе?

Вильям посмотрел на Франкена. И о чем, собственно, речь? Ликвидация последствий? Надо узнать, какую информацию он уже получил, и позаботиться, чтобы не узнал ничего больше.

– Она не успела зайти особенно далеко. Появились вы, мы побежали. Вы нашли нас у дамы в кувезе, которая чувствовала себя не лучшим образом.

Вильям не понял до конца, почему так подумал, но в какой-то момент у него возникло ощущение, что преимущество на его стороне. Они не знали, о чем ему известно. И он быстро прикинул, как извлечь максимальное преимущество из такой ситуации. Пауза. А потом он решил взять командование на себя.

– Вы не могли бы на минуту отложить в сторону ваши ролевые игры? Вы так старались заполучить меня сюда. Вам ужасно хотелось, чтобы я выполнил для вас некую работу. Вот и все, что мне известно.

Пауза. Главным образом, для большего эффекта. А потом:

– Плюс к этому я знаю, что есть некое несоответствие в том, что вы мне пока сообщили.

– Хорошо, – кивнул Франкен. – Рассказывай.

Вильям посмотрел на него.

– Поведай нам, что, по твоему мнению, не сходится.

Вильям колебался. У него были слишком мелкие карты на руках, и он не хотел потерять свое шаткое преимущество. Но ему требовалось пожертвовать чем-то, иначе он не получил бы ничего.

– Аресибо, – сказал он наконец.

В комнате воцарилась тишина. Вильям окинул присутствующих взглядом, но было невозможно определить, стала ли она реакцией на его слова, действительно ли он сказал нечто важное.

– Город в Пуэрто-Рико, – констатировал Франкен. Это означало продолжай.

– Да, город в Пуэрто-Рико. С радиотелескопом, пославшим сообщение в космос уже почти сорок лет назад. И оно состояло из тысячи шестисот семидесяти девяти пикселей. Двадцать три раза по семьдесят три. Точно как клинописные тексты, которые вы дали нам для работы сейчас.

Ни единого подтверждения ни от кого из сидевших в комнате. Но они с интересом слушали, и это выглядело хорошим знаком.

– И какой вывод ты делаешь из этого?

– Я не знаю. Якобы мы никогда не сдаемся?

– Извини?

Вильям со снисходительной улыбкой покачал головой:

– Можешь назвать меня недалеким человеком. Но, по-моему, было неслыханно самонадеянным с нашей стороны стоять там сорок лет назад, и орать в космос, и верить, что, кто бы ни услышал нас, кто бы ни перехватил наш сигнал, точно будет знать, как его истолковать.

Франкен бросил взгляд на Коннорса, и Вильяму, к его собственному удивлению, показалось, что он увидел слабую улыбку на его губах. Когда же он сам повернулся к Коннорсу, обнаружил улыбку и на его лице тоже. Словно они сидели на маленьком кусочке мозаики, который Вильям не обнаружил.

– И почему, по-твоему, орали именно мы? – спросил он.

Вильям не понял, что тот имел в виду.

Потом до него дошла суть сказанного генералом, но в результате он понял еще меньше.

– О чем ты? – спросил он.

– Мы отвечали, – отрезал Коннорс.

На Вильяма, казалось, вылили ушат холодной воды, когда до него дошел смысл слов Коннорса.

– Чушь, – бросил он.

Но с нотками сомнения в голосе. Чем черт не шутит? Сколь бы невероятным подобное ни выглядело, такой вариант представлялся более логичным, чем все иное.

Вроде бы не существовало разумной причины, почему ученые выбрали оформить свое послание таким образом, как они сделали. Даже просто ни единой. За исключением того случая, если кто-то не попытался бы разговаривать с нами первым точно таким же образом.

Он покачал головой. Неужели пятнадцать серьезных мужчин, сейчас сидевших с ним в одной комнате, действительно утверждали, что шифр, который ему требовалось расколоть, пришел из космоса? И что сообщение, задание написать которое сейчас получил Вильям, было ответом, который они собирались послать туда?

Он закрыл глаза, потер ладонями лицо, попытался взять себя в руки.

Что-то здесь не сходилось. По-прежнему какое-то звено отсутствовало.

– В таком случае, – сказал он, – как вирус вписывается в данную картинку?

Сидевшие вокруг стола мужчины посмотрели на него. Без намека на удивление, с мрачными минами, пятнадцать пар глаз, просившие его объяснить, почему он заговорил о вирусе.

– Карантин. Женщина, которую мы видели, та, в стеклянном ящике. Это же вирус, не так ли? И оттуда же приходят тексты?

– Почему ты так считаешь?

Сейчас вопрос задал Франкен.

– Четырехзначная основа. Кто, черт побери, шифрует что-либо с помощью четырехзначной основы?

Он услышал нотки недовольства в собственном голосе и удивился, что ему не удалось обуздать себя. Но разговор уже стал раздражать его. Вокруг сидели пятнадцать господ в военной форме и знали все, но, похоже, решили не рассказывать ему ничего из того, до чего он не дойдет сам.

Никто не произнес ни слова. Они ждали, что Вильям ответит на свои собственные вопросы.