Конец вечного безмолвия

В настоящий выпуск".Роман-газеты" включен новый роман писателя — "Конец вечной мерзлоты". Чукотка в канун октября 1917 года. Первозданное, беззащитное понимание доброго начала; напрасное ожидание ответной доброты от пришлых людей, чьи истинные намерения и помыслы еще какое-то время будут находиться в непроглядном тумане. Чтобы показать трагедию чукотского народа при царизме в условиях жестокой эксплуатации, автор прибегает не к описанию, а к образным решениям. Вот только одна деталь — мать поет над умирающим сыном: "Из дальней ледяной дали приближались черные люди-тэрыки в одежде из черных шкур. И шерстью обросли, их лица, и вокруг ртов их запеклась черная кровь… Они приближаются к нашей яранге, и нет силы, которая бы. остановила их…" И сразу так выразительно зазвучало человеческое горе, что становится ясно: избавление от него возможно только в борьбе.

В своем произведении автор широко и тонко использует народные образы и символику. Крово-пийцы-тэрыки — это и рыбопромышленник Грушецкий, и торговец Бессекерский, и японский делец, осторожный и умный хищник Сооне, и внешне привлекательный, но обладающий мертвой хваткой бульдога американский торговец Олаф Свенсон.

Вокруг крупных собственников, служа им или пытаясь конкурировать с ними, группируется целая свора предпринимателей калибром поменее — коммерсанты, золотоискатели, мелкие чиновники, "блюстители порядка". Вовсе не благие намерения привели в далекую Чукотку — их забросила на эту заледенелую землю неукротимая жажда обогащения и откровенный авантюризм, столь характерные для «покорителей» Севера тех лет.

Юрий Рытхэу глубоко показывает бытовую обстановку, начало расслоения тундрового населения по имущественным признакам, напряженную политическую атмосферу в этом, казалось бы, наглухо закрытом от всего мира краю накануне революции.

Сложен образ многооленного чукчи Армагиргина. Потомственный оленевод, с детства находившийся под воздействием многовекового нравственного кодекса тундрового жителя, — у человека сердце должно быть добрым и чутким к чужим бедам, к нуждам, к сиротам и обездоленным, — он тем не менее эксплуататор, использующий чужой труд для выпаса своего многотысячного стада, зачастую забывающий о достаточном вознаграждении батракам-пастухам.

Сложные переживания вскоре надолго покидают его — он приглашен в Якутск, и сам губернатор вручает ему бумагу с гербовой печатью, удостоверяющей возведение Армагиргина в ранг".брата" Солнечного владыки — русского царя.

Бумага с гербовой печатью, мундир с погонами и пояс с бляхой — это прямое дозволение отбросить никчемные переживания, забыть о нравственных нормах тундры; в тундру надолго вселяется беззаконие.

Автор показывает, сколь тлетворным было влияние царизма на жизнь коренного населения Севера. Образ Армагиргина — несомненная удача писателя, умеющего тонко прочувствовать диалектическую сложность и противоречивость описываемого времени, трагичность сложившегося положения.

Но Армагиргин, купцы, промышленники, всякие авантюристы — это еще не тундра. Тундра — это забитые, зачастую безымянные, обездоленные пастухи-добытчики, это бесправные домашние рабы-женщины. И в показе их судеб и чаяний — пафос романа Юрия Рытхэу.

Роман этот многоплановый, с обилием жизненных коллизий, линий и судеб, Все повествование пронизывает давняя мечта тундрового жителя найти справедливое решение в отношениях между людьми. В этом плане очень важен образ бедного пастуха-батрака Теневиля, который в своих поисках справедливого устройства мира идет значительно дальше соплеменников. Он пытается добиться такого положения, когда бы житель тундры обрел голос, вышел из состояния «немоты». Знания — вот первое условие, без которого невозможно достигнуть какого-либо успеха. И одаренный от природы чукча изобретает письмо — идеографическое письмо, которое распространяется по бескрайней чукотской тундре. Кстати, Теневиль — исторически достоверное лицо. Я неоднократно бывал в Анадырской тундре, встречался с сегодняшними оленеводами-чукчами, которые хранят о своем соплеменнике добрую память.

Интересны в романе и женские образы: Милюнэ, Тынатваль и другие. Драматичен образ Милюнэ. В основе его, несомненно, лежит народное осмысление вечной борьбы между добром и злом, сочувствие к слабым и обездоленным, мечта и ожидание лучшей доли.

В образе Милюнэ мне видятся многочисленные образы сирот не только чукотских и корякских преданий, в нем я вижу сироту якутского эпоса олонхо.

Милюнэ после долгих бедственных кочевок в родной тундре отдают в домашнее рабство пришлому торгашу Треневу. Драматизм судьбы сироты нарастает. Но в Анадыре, центре Чукотского края, нервном узле общественных потрясений, Милюнэ встречает молодого русского крестьянина Булатова, бежавшего из германского плена. Изящно и поэтично очерчена в романе линия Милюнэ — Булатов, трогательная любовь этих двух обездоленных людей изображена ярко и правдиво. Пройдя через многие жизненные перипетии, эти герои находят единственно верный путь, который может привести их к счастью, — это путь революционной борьбы.