Конец вечного безмолвия

Один из вельботов былч из Наукана, эскимосского селения на мысе Дежнева, а другой из Уэлена. Свенсон уже различал на задних кормовых площадках их владельцев — эскимоса Ерока и чукчу Гэмалькота, людей значительных, вполне состоятельных и крепко стоящих на ногах.

— Хэлоу, мистер Олаф, хэлоу, мистер Отто, хау а ю?

— Амын еттык, хуанкута санахакья! — отвечал им по-чукотски и по-эскимосски Свенсон. — Я рад всех вас видеть в добром здравии. Как ваши жена и дети? Все здоровы? Как это радостно слышать! Старый Мильгын умер? Ай-ай, — покачал головой Свенсон. — Он был хороший мореход.

Охотники с нескрываемой завистью проводили взглядами своих эрмэчинов, скрывшихся в чреве тангитанского корабля. Введя в кают-компанию гостей, Свердруп распорядился одарить табаком команды обеих вельботов.

— Что тут у вас нового? — спросил Свенсон, наливая виски в стаканы.

— Что может, быть нового? — усмехнулся Ерок. — Все идет по-прежнему.

— А как в Уэлене? — обратился Свенсон к Гэмалькоту.

Гэмалькот был абсолютным трезвенником и свой стаканчик виски оставил нетронутым.,

— В Уэлене все Спокойно, — негромко ответил Гэмалькот. — Однако разных разговоров о новой власти в России много.

— У вас тоже сменилась власть? — поинтересовался Свенсон.

В Уэлене жил представитель Анадырского уезда, исполнявший обязанности полицейского пристава, таможенника и судьи… Особого рвения к служебным делам Хренов не проявлял, и Свенсон с удовлетворением услышал от Гэмалькота, что он продолжает свою деятельность, точнее бездеятельность, и никакого нового комитета в Уэлене не создано.

Теперь положение на Чукотском полуострове для Свенсона было более или менее ясно.

— А как братья Караевы? — задал он последний вопрос к Гэмалькоту. — Надеюсь, они здоровы?

— Здоровы, — коротко ответил Гэмалькот. Караевы представляли в Уэлене владивостокскую русскую торговую фирму.

"Полар Бэр" изменила курс и вошла в небольшой залив, вернее излучину, под защитой мыса Дежнева.

С рейда хорошо были видны приземистые яранги и отсвечивающие на солнце гофрированным железом склады "Гудзон бей компани". Когда искали место для торговой базы, перебрали несколько пунктов, пока не остановились на этом малолюдном селении, в навигационном отношении, однако, довольно удобном. Здесь неплохая якорная стоянка. До побережья Ледовитого океана всего около десяти морских миль. Правда, морской путь в Уэлен был дольше — миль около сорока. В Кэнискун можно было зайти не объявляясь русским — от Нома при полном парусном вооружении около полусуток.

— Вы снова пополнели, мистер Карпентер, — осуждающе сказал Свенсон, оглядев своего агента.

— Полярная зима, — беспомощно развел руками Карпентер. — Ходить некуда, неделями сидишь взаперти в пургу.

— В следующий раз завезу вам гимнастические снаряды, — пригрозил Свенсон.

Он с широкой улыбкой поздоровался с жителями Кэнискуна, преимущественно стариками, старухами и женщинами с малолетними детьми — взрослое мужское население находилось на охоте.

— Груз придется самим доставлять на берег, — виновато сказал Карпентер, — некому сейчас работать.

— Ничего, — ответил. Свенсон. — Своими силами сгрузим на берег, покроем брезентом, а вернутся охотники — перенесут на склад.

Чарльз Карпентер помещался тут же, при лавке. Его дом наполовину был ярангой. В пологе жили его жена чукчанка Элизабет и детишки. Сам же Чарльз Карпентер располагался в комнате, обставленной европейской мебелью.

Свенсон прошел на половину Карпентера и, усевшись в кресло, недовольно заметил:

— Сколько раз я вам говорил: поселитесь вместе с семьей. Хотите, мы привезем настоящий трехкомнатный дом?

— Извините меня, мистер Свенсон. Я не раз намеревался хотя бы Элизабет поселить здесь, в комнате, но — не могу… Не переношу запаха жира морского зверя… И к тому же сознание, что в твоем жилище живет дикарка…

Чарльз Карпентер был родом из Австралии, его предки были английскими уголовниками, сосланными королевским указом на каторгу.

Кэнискунская фактория славилась прекрасными горячими источниками. С помощью чукчей Чарльз Карпентер соорудил небольшой бассейн, правда, напомнивший Свенсону могилу, вырытую в тундровом черном дерне, отвел туда два потока — один, из горячего ручья, другой из холодного.

— Скоро уже двадцать лет вы здесь, а ни одного слова ни по-чукотски, ни по-эскимосски произнести не можете! — упрекал его Свенсон.

— Пробовал, — виновато оправдывался Карпентер. — Ничего не получается. Язык и горло болят после этого. Такие варварские языки — слушать и то невмоготу.

Свенсон задал несколько вопросов.

Карпентер, не заглядывая в бумаги, ибо в его мозгу был такой же порядок, как и вокруг, перечислил, сколько и какого пушного товара имеется на складе.

От Карпентера на побережье торговали еще несколько мелких агентов. Из них он особенно отметил деятельность Магомета Гулиева, бывшего аляскинского золотоискателя.